– А вы уверены, Александр Николаевич, что это действительно «Камчатка»? – подчеркнуто вежливо поинтересовался Казакевич. – Силуэт-то у нашей мастерской должен быть совсем другим. И, кстати, почему она идет без огней?..
– Я ни в чем не уверен! – неожиданно резко ответил Новосильцев. – Но у меня есть приказ адмирала: подвергнуть досмотру любое встреченное судно, не открывающее огней.
«Если это чужой боевой корабль – не по зубам орешек нам окажется, – подумал Старцев, искоса поглядывая на Буланского. – Пользуясь темнотой и скоростью, можно решиться на минную атаку практически любого противника, но идти на абордаж с горстью моряков, пусть даже лучших из лучших... Авантюра...»
Богдан Савельевич словно бы и не прислушивался к спору в рубке, – приник к биноклю, которым успел где-то разжиться, и внимательно рассматривал приближающееся судно.
Мичман Казакевич пробормотал себе под нос:
– Что ж это такое, право слово! Силуэт клиперский, но ни мачт, ни парусов не видно. Вроде бы лежит в дрейфе, но покинутым не выглядит...
– Сейчас мы это выясним, – заявил Новосильцев. – Кухаренко! Готовь команду к абордажу!
– Что скажете, Николай Иванович? – Буланский протянул Старцеву бинокль. Тот приник к окулярам, и через минуту уверенно заявил:
– Никакой это не клипер... Военный корабль.
– Крейсер, – подтвердил Казакевич, уже убедившийся в своей ошибке. – По тоннажу – крейсер второго ранга... Только не бывает таких крейсеров... Вы видите хоть одну дымовую трубу? Совершенно неизвестная доселе конструкция.
Лейтенант Новосильцев опустил свой бинокль и в разговоре не участвовал, нерешительно поглядывая то на одного офицера, то на другого. Затем приказал:
– Сбавить ход до самого малого! Кухаренко, отставить абордаж...
Последняя фраза, явно вопреки намерению говорившего, прозвучала отнюдь не приказом – растерянной просьбой.
«Начинается», – неприязненно подумал Старцев.
Миноноска застыла в дрейфе – не далее как в четверти кабельтова от борта загадочного корабля.
Отсюда можно было бы даже различить проклепанные швы на стыках металлических листов – но отчего-то ни единой заклепки Старцев разглядеть не смог... Впрочем, эта мелкая странность не надолго привлекла его внимание – странного тут хватало с избытком.
– Похоже на минные аппараты уменьшенного калибра, – задумчиво говорил Казакевич, обозревая загадочные устройства на палубе и надстройках якобы крейсера. – Но отчего так высоко расположены? И задраны чуть ли не к самому небу... А про тарелки эти железные и предназначение их даже гадать боюсь... Чудны дела твои, Господи...
Экипаж таинственного крейсера – если то был действительно крейсер и действительно нёс на борту экипаж – полностью игнорировал появление миноноски. Ни единого звука не доносилось с застывшей в неподвижности громады. Ни в одном иллюминаторе не было видно и отблеска света. Корабль, вопреки первоначальному мнению Казакевича, смотрелся мертвым и покинутым... Но при всем том не имел ни единого видимого повреждения.
Рассматривать сию плавучую загадку и дивиться ее странностям можно было бесконечно – однако же время шло, и предстояло принять решение. А лейтенант Новосильцев, похоже, оказался к тому не способен. Единственная внятная реплика, услышанная от него офицерами и Буланским после сближения с как бы крейсером, прозвучала следующим образом:
– Не знаю, что и делать... Необходимо доложить Зиновию Петровичу... Жаль, что на миноноске нет радиотелеграфа...
Но отдать даже такой сомнительный приказ – вернуться к флагману эскадры за дополнительными инструкциями – Новосильцев не решался.
– Считаю, что по размерам своим наблюдаемый корабль вполне способен служить плавучей базой миноносцам, атаковавшим эскадру и «Камчатку», – сказал Старцев. – И мнение мое – незамедлительно высаживать абордажную команду. Миноноске же быть наготове в случае враждебных действий поддержать высадившихся орудийным огнем либо минным залпом.
Он искоса взглянул на Буланцева. Коллежский асессор едва заметно кивнул.
– Я имею ясный и недвусмысленный приказ адмирала! – немедленно ощетинился Новосильцев. – Приказ отыскать «Камчатку» и, при возможности, захватить один из «миноносцев-призраков»! И никаких иных боевых действий сим приказом не предусмотрено!
«При возможности... но был ты, братец, уверен, что возможности такой не представится... – презрительно подумал Старцев. – А ведь только что собирался геройски брать на абордаж мирное безоружное судно – чем не случай заработать лишнюю хвалебную строчку в аттестацию? Тьфу...»
Новосильцев неожиданно сбавил тон, заговорил чуть ли не просительно:
– Ну вы же понимаете, Николай Иванович, что ответственность за любые негативные последствия предлагаемой вами ав... хм... предлагаемого вами рискованного плана, – ляжет на меня, и не на кого иного...
«А ведь он боится не только ответственности и гнева адмирала, – понял вдруг Старцев. – Меня тоже. Ишь как буквально проглотил «авантюру»... Мало ли, что я лишь капитан-лейтенант – но в Главный штаб вхож, с адмиралами за руку здороваюсь: вдруг да отразится размолвка со мной на карьере лейтенантской? Нет, каким бы флотоводцем ни был Рожественский, людей на командные посты он подбирает явно неудачно...»
Казакевич вдруг протиснулся к выходу из рубки, шагнул за порог – и слышно было, как он демонстративно, громко и смачно, сплюнул за борт. Ни малейшего замечания вернувшемуся подчиненному
