неведомо когда...
Впрочем, так казалось лишь долю секунды.
Он стоял, где стоял – у открытого люка, напротив Дианы. Только в руке отчего-то успел появиться пистолет. Лесник абсолютно не помнил даже своего намерения вытащить оружие – очевидно, сработал рефлекс на непонятное и неожиданное.
Тем не менее он не стал убирать «беретту» в подплечную кобуру. Реакцию напарницы в новых обстоятельствах предугадать трудно...
– Что... это... было?.. – медленно, с трудом ворочая языком, произнесла Диана.
– Ничего особенного. Прокатились на машине времени. Ну-ка, что теперь показывает твой хваленый GPS? По-моему, ты можешь смело отправить эту игрушку за борт.
Диана несколько секунд вглядывалась в экранчик, затем покачала головой.
– Повременю. Еще пригодится... Навигационный спутник потерян, идет перенастройка на другой... Готово, сейчас обновляются данные... Есть! Ну вот, мы с тобой теперь оказались в юго-западной части Рыбинского водохранилища.
– Что???!!! – Лесник буквально выдрал прибор из рук напарницы.
– Успокойся, пошутила... Мы всё в том же Северном море. Скоро прилетят вертолеты, и принимать решения придется уже не нам.
Лесник молчал, вертя в руках GPS.
Потом язвительно спросил:
– А ты не пробовала нажать вот на эту кнопочку и поинтересоваться текущим временем и датой?
Теперь Диана выхватила прибор у коллеги.
– Боюсь, что вертолеты Конторы уже прилетали, – лицемерно посочувствовал ей Лесник. – И ни с чем улетели обратно. Двенадцать лет назад.
3.
Портативный приемник, унаследованный от Торстена, тоже функционировал вполне исправно – но упорно не желал выдавать ни музыки, ни новостей. Хотя эфир прямо-таки ломился от шумов искусственного происхождения.
– Похоже, к две тысячи восемнадцатому году все поголовно перешли на цифровое кодирование радиопередач, – предположил Лесник. – Жаль, интересно было бы послушать, что творится в мире.
Он смотрел вокруг, все еще не в силах поверить в произошедшее. Разумом осознал, человеческий разум способен осознать что угодно, но поверить... Это море и это небо – вода и воздух две тысячи восемнадцатого года?! Сколько же тогда лет ему, Леснику? И есть ли сейчас где-то в этом мире его постаревший на двенадцать лет двойник?
– Давай-ка вернемся в рубку, – оборвала Диана его размышления. – А то у меня как-то тревожно на душе.
– А что случилось?
– Спокойствие, даже наглость Зигфрида можно объяснить лишь одним: это не первое его перемещение во времени, и не второе... И он куда лучше нас знает, где и когда выныривает «Тускарора». Аппаратура, что ты нашел в трюме – от кого и зачем он получил ее?
– Зачем – можно предположить... Очевидно, для быстрой привязки ко времени после каждого скачка. Надо понимать, чисто астрономическими методами.
– По-моему, рисунок звездного неба меняется слишком медленно, погрешность будет огромная.
– Есть еще Луна, есть планеты... Теоретически на компьютере можно...
– Давай закончим этот разговор в рубке? – перебила его Диана. – Не доверяю я Андерсону. Сначала он чересчур нервничал, срываясь до истерики, – что отнюдь не подобает мужчине его профессии. Затем откровенно испугался и даже не пытался это скрыть. Потом – вспышка агрессии, потом шкипер притих и, по-моему, находится в полной депрессии. И как отреагирует на скачок во времени, непонятно. Не попытался бы наш племенной ариец как-нибудь запудрить Андерсону мозги...
4.
– Так что же все-таки произошло? Ведь вы должны были за ним наблюдать!
Лесник был в ярости. Андерсон сидел понурившись и сложив руки между колен, теперь он походил на двоечника в кабинете директора школы.
– Ну ладно, заснул – могу понять. Если бы Зигфрид каким-то образом перетер ремень, связывающий его руки – тоже не было бы ничего удивительного. Но ведь ремень перерезан!
– Значит, у него был нож.
– Его нож улетел в море во время драки!
– Стало быть, у него завалялся в кармане еще один! И вообще, что вы ко мне привязались?! Я не обязан подчиняться вам и отчитываться за свои действия! Сами виноваты, сказали, что выйдете на чуть, – а шлялись где-то три часа!
Лесник переглянулся с Дианой. Рубку и люк, у которого они стояли, разделяло метров двадцать, не больше. Для них прошло тридцать минут, для шкипера – три часа, значит...
Что именно это для него значит, Лесник понять не успел.
В рубку донеслись голоса.
