– Прошу вас, господа товарищи, – пригласил Перес к столу.
Все расселись.
– Наливайте кто чего хочет.
Капрал, прислуживавший у самовара, принялся разливать чай.
Чашки были поставлены лишь перед интерполовцами. Вадим многозначительно взглянул на Ивана. Тот еле заметно кивнул: уговор помнил.
Алексей потянулся к бутылке виски, налил себе и товарищам. То же сделал министр обороны, обслужив президента. Перес поднял рюмку.
– За встречу! Как говорится, не думали, не гадали!
Все выпили, не чокаясь.
– Значит, так, господа, – с расстановкой начал Перес. – Мне известно, с какой целью вы сюда прибыли. Сами понимаете, что я могу вас запросто расстрелять или повесить…
– На каком основании? – с вызовом спросил Вадим.
– На любом основании. Хоть на пальме, хоть на перекладине, – грубо пошутил Перес. – Здесь закон – сельва! Хоть три дня скачи, ни до какого города не доскачешь.
– Короче, Яков Вениаминович, – сказал Вадим.
Это была домашняя заготовка: дать Пересу понять, что о нем много известно.
Перес и вправду удивился:
– О! Вы знаете мое мирское имя? Исидоре голову откручу! Бороться, как вы понимаете, со мною невозможно. Мне можно только служить, что я вам и предлагаю.
– Ваши условия? – вдруг довольно развязно вступил Заблудский, наливая себе еще виски.
Вадим покосился на товарища.
– Министерство внутренних дел – Ивану, Комитет госбезопасности – Вадиму, а вам – комитет по культуре.
– Министерство культуры! – хлопнул ладошкой по столу Заблудский, и только тут все заметили, что он крепко под шафе.
– Ты где успел нализаться, гад? – прошептал Иван.
– Я тут полбанки за полбабки купил, – сознался Заблудский. – В госагропроме.
– Тьфу ты! – не выдержал Вадим. – Позоришь делегацию.
– Ну, так как же? – напомнил Перес.
– Я отказываюсь, – сказал Вадим.
– Я тоже отказываюсь, – сказал Иван и, подумав, добавил: – С негодованием.
– А я нет! – заявил Заблудский. – Согласен быть министром культуры. Я вне политики. У меня есть программа.
– Скотина! – выругался Вадим.
– Вы поосторожней с моими министрами, – заметил Перес. – Я это в протокол занесу.
Внезапно за окном раздались звуки перестрелки. Перес сделал знак рукой капралу у самовара.
– Пойди узнай, в чем там дело, – сказал он по-испански.
Капрал отдал честь и вышел.
– Ну, чего вы ломаетесь? Я не понимаю! – продолжал уламывать интерполовцев Перес. – Оклады нормальные, климат прекрасный, делать практически ничего не надо. Госбезопасность – тьфу! Один путч в месяц. Плюнуть и растереть.
Вернулся капрал, козырнул, доложил по-испански:
– Там переворот, мой господин.
– Опять? – поморщился Перес. – Вашу работу выполняю, – язвительно обратился он к Вадиму. – Что требуют? – опять повернулся он к капралу.
– Виски и выдать белую женщину.
Вадим, понимавший по-испански, вскинулся:
– Шиш им, а не белую женщину!
– Тихо! – остановил его Перес. – Здесь пока я командую. О какой белой женщине идет речь?
– О любой, господин. Но они понимают, что вашу женщину им не дадут. Согласны на журналистку.
Иван понял, о чем идет речь. Он сжал кулак, согнул руку в локте, а локоть прижал к животу. Получился интернациональный жест.
– Вот им!
– Во-первых, она в командировке, – сказал Перес. – Так и объясни. Во-вторых, расстреляй пятерых, остальным выдай виски. Немного. Не то опять к утру придется расстреливать, а у нас не такая большая армия.
– Слушаю, господин, – капрал исчез.
За дверью раздалась автоматная очередь. Это выполнял приказ гвардеец Хосе Лауренсио.
– Итак, продолжаю, – вернулся к переговорам Перес. – Не понимаю вашего упрямства. Федор при его занятости согласился министром побыть… – указал он на генерала.
– Я ненадолго, Яков Вениаминыч, – напомнил Федор. – Александр Маркович ждет…
– Да что ты заладил: Маркович да Маркович! Надо будет, мы и его сюда выпишем. Министерство по делам национальностей дадим. Будет у нас три еврея – он да я, да Захар! – Перес расхохотался, почему-то считая это остротой. – Бранко вот пристроили… – отечески глянул он на террориста. – Соглашайтесь, верно говорю!
– Мое слово твердое, – сказал Иван.
– Я не совсем понимаю, – начал Вадим вкрадчиво. – Зачем вам такая уйма министров? И почему в основном это уголовники?
– И не поймешь. Есть такое понятие – чистота эксперимента. Но ты не физик. Я провожу здесь чистый эксперимент.
– Какой?
– Чистый. Ничего больше не скажу. Россия огромна, ее раскачивать сто лет надо, а здесь все будет очень быстро. Тысяча человек – результат налицо!
За окном снова раздался выстрел.
– Что такое? – вскинулся Перес. – Федор, взгляни-ка. Армия твоя совсем разболталась.
Федор выскочил наружу. За окном послышался густой мат, потом все стихло. Федор вернулся.
– Министра легкой промышленности убили. Обещал армии сапоги, не выполнил.
– Вот как… – покачал головой Перес. – Министров, как цыплят, щелкают… Работать надо лучше. Вот укомплектуем кабинет…
Он ласково посмотрел на Ивана и Вадима.
– Последний раз спрашиваю.
– Нет-нет, не просите, – сухо сказал Вадим.
– Рады бы, но… – развел руками Иван.
Перес задумался, постучал пальцами по столу.
– Вы пейте чаек, пейте… – посоветовал он.
– Спасибо, что-то не хочется, – сказал Вадим.
Один Алексей придвинул к себе чашку и принялся отхлебывать чай. Иван пнул его ногой под столом.
– Мы же договаривались! – прошипел Вадим на ухо Заблудскому.
– Ребята, все путем. Отличный чай! – сказал Алексей, отхлебывая еще.
– Значит, не хотите… – уже с угрозой, тяжело проговорил Перес. – Что ж, да свершится воля Господня!
Майор Синицын, дремавший по левую руку диктатора, встрепенулся и вышел из-за стола.
– Я пойду, разрешите? У меня срочное дело.
– Иди, иди… – добродушно разрешил Перес.
Бранко вышел, бросая на Вадима и Ивана кроткие лучезарные взгляды.
Внезапно Алексей просветлел лицом и тоже встал из-за стола. Товарищи подозрительно следили за ним.
