кругленькую сумму.
– О, Билл, ты неподражаем. Не беспокойся, я вовсе не собираюсь тебя соблазнять. Хотя если ты хочешь вспомнить грешную молодость…
– Не надейся. Теперь я тебя даже на расстояние вытянутой руки не подпущу.
– Неужели? – пропела Вероника, поставив бокал на подлокотник кресла и затушив сигарету в пепельнице.
– Вероника, ты так и не ответила, какого дьявола тебе понадобилось здесь?
– А грубить вовсе ни к чему. – Вероника поднялась с кресла и подошла к Биллу.
– Отойди.
– Ты меня боишься?
– Боюсь, что у меня начнется аллергия.
– Раньше тебе нравилось, когда я к тебе прикасалась, – томно произнесла Вероника, проведя по груди Билла рукой.
Он резко отдернул ее руку и отступил на шаг.
– Ну и память у тебя. Я уж забыл, как давно это было. После того как я застукал тебя в постели с соседом, твои ласки мне омерзительны.
– А ты до сих пор злишься на меня за ту… небольшую интрижку? – невинно похлопав ресницами, спросила Вероника.
– Давай оставим этот пустой разговор.
– Хорошо. Если ты предпочитаешь общаться в деловом тоне… Мне нужны деньги.
– Неужели?! Как удивительно? А я думал, что ты примчалась из Лос-Анджелеса, чтобы поздравить меня с днем рождения.
– Ой, Билли, я совсем забыла… Кажется, он у тебя на следующей неделе, да?
– Нет, он у меня через два месяца. Хотя это и не важно. Тебе ведь все равно нет дела ни до кого, кроме себя самой.
Вероника откинула со лба прядь волос и, гордо подняв голову, заявила:
– В эгоизме нет ничего зазорного. Да, я люблю себя. Что в этом плохого? Почему я должна заботиться о ком-то? Чужие проблемы – это чужие проблемы. Каждый крутится, как может, в этом мире. Сам о себе не побеспокоишься, никто не побеспокоится.
– Порой мне становится искренне жаль тебя. Так что тебе нужно от меня на этот раз? Или лучше спросить, за какой суммой ты лично приехала ко мне?
– Билл, мне уже тридцать пять.
– Да? А журналистам на вопрос о возрасте ты неизменно, вот уж лет семь как отвечаешь – двадцать восемь, – язвительно заметил Билл.
– Я уж не девочка. Мне хочется какой-то стабильности… Ты ведь меня понимаешь?
– Лучше чем ты предполагаешь, дорогая Вероника. Сколько же можно прыгать из одной постели в другую?
– Сделаю вид, что не слышала последней сентенции.
– Не пытайся изобразить оскорбленную добродетель. Всех твоих артистических талантов не хватит для этого.
– Билл, мне надоело жить в съемной квартире.
– Которую тебе оплачиваю я, – напомнил Билл.
– Я присмотрела домик в пригороде. Мне не хватает жалких трехсот тысяч долларов.
– Всего-то! – Билл презрительно ухмыльнулся. – И ты решила, что я тебе их дам.
– Ты ведь не откажешь мне, правда?
– Вероника, у тебя хоть когда-нибудь появится совесть?
– Она у меня есть.
Билл вскинул брови.
– Просто… я предпочитаю не пользоваться ею по всяким пустякам.
– Ты считаешь, что попросить у бывшего мужа триста тысяч долларов – пустяк?
– Большую часть суммы я уже накопила.
– Готов спорить, что основным источником твоих доходов являлся я. Хотя, возможно, таких дойных коров, как я, у тебя не один десяток. Домик в пригороде Лос-Анджелеса стоит раз в десять больше, чем та сумма, которую ты просишь сейчас.
– Вот видишь, Билли. Я прошу у тебя такую малость.
Билл скрестил на груди руки.
– А если я откажу?
– Ну-у… тогда мне придется задержаться в Скенектеди, потому что я уже отказалась от своей квартиры.
– Только не говори, что собралась остановиться в моем доме.
– А где же еще? Ты ведь такой скупердяй, что удавишься, но не оплатишь мне номер в приличной гостинице.
– Вот что я тебе скажу, Вероника. – Билл из последних сил сдерживался, что не наорать на нахалку, свалившуюся ему на голову без предупреждения. – Ты не останешься здесь ни на один день.
– Длительность моего пребывания в Скенектеди целиком и полностью зависит от твоей щедрости и сговорчивости. Как только ты дашь мне то, о чем я прошу, так я сразу сделаю ручкой. Думаешь, мне доставляет большое удовольствие прозябание в этой дыре?
– Ты меня шантажируешь?
– Ну к чему так грубо выражаться? Я всего лишь предлагаю сделку.
– А где гарантии, что ты не объявишься через неделю и не потребуешь очередную порцию денег?
– Честное слово бывшей жены Билла Хоупса. – Вероника шутливо шаркнула ножкой.
– Я вижу, тебе доставляет удовольствие выводить меня из себя.
– Билл, ты сам себе портишь настроение. Нет чтобы обрадоваться моему визиту, пригласить в ресторан, устроить маленький праздник, вспомнить былые деньки…
– Вряд ли мне удастся вспомнить хоть что-то приятное. Как подумаю о тебе, так в голову приходят всякие мерзости.
– Ну, это твои личные проблемы, Билли. Лично я иногда даже грущу о том, что никогда не повторится.
– Да, я больше не предоставлю тебе случая наставить мне рога.
Вероника снова опустилась в кресло и закинула ногу на ногу.
– Решение за тобой.
– Хорошо. Я дам тебе деньги, но при условии, что ты сию же минуту покинешь мой дом. Мне и так уже не терпится провести генеральную уборку и дезинфекцию помещений.
Вероника торжествующе улыбнулась.
– Я рада, что мы так быстро нашли общий язык. Только я никак не смогу уйти прямо сейчас.
Расслабившийся было Билл нахмурился.
– Это еще почему?
Вероника потянулась.
– Я устала после перелета. Мне нужно принять душ, отдохнуть хотя бы пару часиков… К тому же ближайший рейс до Лос-Анджелеса только вечером.
– У тебя с собой только эта сумочка? – с сомнением спросил Билл, указав на ридикюль Вероники.
– Я оставила чемодан в камере хранения в аэропорту. Как чувствовала, что ты быстро сдашься. Признайся, у тебя есть постоянная любовница?
– Это не твое дело! – сверкнув глазами, крикнул Билл.
– О-го-го! Сколько эмоций. Значит, есть. Неужели наш добропорядочный мистер Хоупс снова подумывает о женитьбе? Кто счастливица? Какая-нибудь училка из электроколледжа? Вряд ли ты обратил бы внимание на приличную женщину.
– Вот уж точно. И в первый раз я ошибся, выбрав тебя. О приличиях у тебя весьма смутные представления.
