Большая часть исследователей кучковалась на втором ярусе – в старом укрепленном лагере. Его построили лет десять назад и с тех пор только расширяли. Кто-то изучал чужаков, других интересовали африканцы и их духи – работы хватало всем. Моисей Львович оказался на поверхности: изучал какие-то бумаги.
– Ну, и зачем пришел? – встретили меня неприветливо. Обычная реакция, когда отвлекают от работы, – я ее проигнорировал.
– Мне нужна информация о сущности провалов. Что они такое, почему образуются?
– Раньше спросить не мог?!
– Я спрашивал – вы отмахнулись, сказали, что сами пока не знаете. Надеюсь, теперь что-то выяснилось? Меня поджимает время.
– А если я тебе скажу, ты от меня отстанешь?
– Да.
– Поклянись! Ладно, не смотри так…. Пошутить уже нельзя. Слушай.
Чужаки намного лучше нас оперируют с пространством – одни порталы чего стоят. Если мы знаем, что всю нашу Вселенную, в теории, можно засунуть в кофейную чашечку, то они понимают, как это сделать. Провалы лучше прочего демонстрируют их возможности. Представь себе, что наш физический план подобен ткани из нескольких слоев материи. А чужаки, не знаю по какой причине, эту ткань свернули в рулон. Аналогия, конечно, грубейшая, но другой у меня нет.
Так вот если в этом рулоне проделать дырку иголкой – получится портал. Достаточно просто и примитивно, мы приблизительно знаем, как идет процесс, теория разработана. А вот если переплести между собой различные слои материи в рулоне так, чтобы одна и та же нить переходила от края к центру, потом в середину и обратно, получится тот эффект, который мы сейчас наблюдаем в Гнезде. – Коробок торжествующе на меня посмотрел. – Причем эта нить скачет не только в пространстве, но и во времени, через разные промежутки появляясь на разных ярусах. Аскет, если ты хочешь, чтобы я точно сказал, где и когда откроется следующий провал, не мечтай. Не с нашими возможностями.
– К чему такие сложности? Зачем чужакам менять структуру Гнезда?
– Абсолютно не представляю. Иной разум – действует исходя из неизвестных нам критериев. Есть предположение, что Гнездо является своеобразной колыбелью, яйцом, в котором созревает плод. Лабиринты, чужаки, королева-матка и все остальное – просто инструменты, формирующие защитную оболочку, скорлупу для настоящего хозяина Гнезда, чье присутствие ты почувствовал. Он является единственным разумным существом, остальные – так, клизмы, вата, погремушки. Вот интересно, он пробудился уже полностью или частично?
Коробок личностью был увлекающейся, но в первую очередь – ученым. Если ему приходилось высказывать какую-либо версию – значит, он над ней долгое время думал, рассматривал разные варианты. Поэтому большинство его прогнозов я привык воспринимать как руководство к действию.
– Если исходить из вашей теории, у нас есть шанс договориться.
– Если исходить из моей теории, – фыркнул Моисей Львович, – наше положение усложнилось. Во- первых, с точки зрения пробудившегося хозяина Гнезда, его окружают враги, стремящиеся уничтожить его обиталище. Во-вторых, сомневаюсь, что он сознает нашу разумность: для него разум может заключаться в иных критериях. ООН до сих пор не может признать дельфинов разумными, хотя доказательств полно. В- третьих, за последний месяц частота обмена сигналами между Амазонским Пеклом и остальными Гнездами непрерывно нарастала. Представь себе: что будет, если все чужаки одновременно выйдут на поверхность?
– Они не смогут подпитываться от королевы.
– Здесь же как-то подпитываются. И, наконец, последнее. Простое жизненное объяснение, зато понятное. Предположим, что некоторые инстинктивные реакции едины для всех живых существ. Что ты сделаешь, если тебя ударят по лицу?
Я пожал плечами:
– Скорее всего, дам сдачи.
– Вот именно. А ведь мы чужака неплохо приложили – вдруг обидится?
Ментаты Исследовательского корпуса не обладали квалификацией своих коллег из спецслужб, но на мои вопросы ответить могли. Сейчас меня волновало, насколько глубоко во мне сидел чужак и какими могут быть последствия его пребывания: есть ли возможность их устранить. Поэтому первое, о чем я их попросил, – это определить наличие внешнего воздействия на свою ауру и попытаться найти следы возможных «закладок» в психике. Колдовали надо мной часа полтора, хотя все щиты я снял.
– «Закладок» нет, мы уверены, – вынесли спецы вердикт – А вот следы глубокого воздействия чужаков на вашу психику есть. Довольно свежие, кстати.
– Чем они мне грозят?
– В долгосрочной перспективе – ничем, они уже сейчас активно залечиваются вашей энергетикой. В ближайшее время могут возникать странные ощущения, нечеловеческие, ваше тело может казаться неудобным и незнакомым, значения некоторых слов будут забываться – словом, все в таком духе. Зато есть и положительная сторона: чувствительность к чужакам возрастет, в туннелях станет легче ориентироваться. Я перечислил временные эффекты, и через неделю они исчезнут.
Прогноз утешительный, если бы не одна ложка дегтя. Сразу после ранения, подселившего ко мне остатки твари, меня проверяли лучшие на тот момент специалисты – и ничего не нашли. Что, если и сейчас не заметили затаившегося «гостя»? Хотя я сам проверялся тщательно и чужого присутствия не ощущал.
Паладин вызывал меня уже минут двадцать – видимо, ему доложили о сегодняшнем инциденте. Человеку в его положении можно только посочувствовать: с одной стороны, собственное начальство требует результата в виде скорейшего взятия Гнезда, с другой – придурки-подчиненные – Злобный в этом отношении не уникален – и заместитель-интриган, с третьей – союзники, с которыми надо вести себя аккуратнее. Паладин прекрасно понимал, что Мийо не подарок, но тот был свой, к тому же командир одного из старейших подразделений Европы. Хотя, к слову сказать, я не раз замечал, как суховато представители остальных отрядов Евросоюза держались с Мийо, всячески подчеркивая, что он здесь не главный. Ну, а я был «русским», и репутация у меня нехорошая. Зато мог уйти в любой момент, и удержать меня силой Паладин права не имел. Мне, кстати, и дома ничего бы не сделали.
И еще Таггарту здорово усложнял жизнь честный и прямой характер.
Кабинет Паладина можно описать как зеркальную копию обиталища Папы Джима. Папу охраняли как не всякого президента – Паладин сидел один. У Папы стояла мощнейшая защита от прослушивания – Паладин не ставил ее даже на совещаниях. Аскетичная обстановка – стол и несколько стульев – резко контрастировала с воспоминаниями о дикарских масках, многочисленных амулетах, амулетиках и загадочных фигурках, украшавших обиталище Папы.
Я сел на стул напротив Паладина.
– Мне доложили о вашей стычке. – Таггарт выглядел не лучшим образом: ему было стыдно. – Извини. И спасибо.
– Пожалуйста.
Мы помолчали.
– Я предупредил Рауля, что еще один инцидент с его участием – и он улетит первым рейсом. Но я не хочу терять сильного бойца во время штурма.
– Откровенно говоря, я могу стерпеть, когда дело касается лично меня. Однако твой заместитель своими поступками не просто подрывает мой авторитет: он еще и подвергает опасности людей. На днях он попытался перевести часть африканцев на зачистку своего участка, пытался забрать моих отдыхающих псионов – якобы срочно потребовалась помощь. Я не стану игнорировать подобных выходок.
– Аскет, уймись. Я прижму Мийо, но и тебе не стоит провоцировать его. В конце концов, француз, раненый сегодня, до сих пор не вышел из госпиталя, твой человек мог действовать мягче.
– Мог. И тогда раненых с нашей стороны оказалось бы больше. Пустой разговор, Паладин: я не изменю своей позиции. Еще я не верю, что ты сможешь контролировать Мийо. Отправь его домой, пока есть время.
