Стерх встал, подал руку.
– Именно вас.
Халюзин сел.
– Я нашел след, хотя это было… нелегко. – Он чуть улыбнулся, но особого облегчения в его улыбке не наблюдалось. – Она устроилась медсестрой в МОНИКИ, Областной Клинический Институт. Знаете такий? – Стерх кивнул, это заведение располагало одним из лучших паталогоанатомических отделений в стране, и Стерху пришлось с ним познакомиться еще во время его работы в Подольской прокуратуре.
– Как ей это удалось? – спросил Вика. Как добросовестный сотрудник она выволокла из своей сумочки записную книжку, и чиркала в ней какие-то закорючки. – Ведь для этого необходимо медицинское образование. Без образования, даже формального, ее могут взять, наверное, только санитаркой.
К ним подошел непонятный официант, и Халюзин тоже попросил кофе, официант изобразил лицом неудовольствие столь скудными заказами, но пошел его исполнять.
– У нее есть два года нашего мединститута, – проговорил Халюзин. Получив кофе, он выпил его почти в том же темпе, что и Стерх незадолго до этого. – В том-то и дело, что она с этого сентября должна была учиться на третьем курсе, но… Бросила все, забрала документы и исчезла.
– В таком случае, все в порядке, не так ли? – спросила Вика. – Вы уже ее видели?
– Нет, она исчезла и из МОНИКИ, – Халюзин с раздражением заглянул в свою уже пустую чашечку. – И это произошло почти неделю назад. Она также забрала документы, без объяснения причин… И теперь ее снова нужно искать.
– Как вы получили эту информацию? – спросил Стерх.
– Один мой приятель в Воронеже сумел разговорить подругу Мариши, и она призналась, что две недели назад получила от нее письмо. Оказывается, у них был уговор, если все тут, в Москве у Мариши будет более-менее нормально, то подруга тоже переберется сюда. Первое письмо было простым и довольным, но второе не пришло. И тогда подруга решила пока не ехать сюда, но молчала… Только теперь я узнал эти подробности.
– Где она жила тут, в Москве? – спросил Стерх.
– В общежитии для медсестер МОНИКИ. Это где-то по Ярославскому шоссе, я не знаю, как точно называется это место.
– Неважно, – кивнула Вика, – общежитие-то найти мы сумеем.
Опять Ярославское шоссе, подумал Стерх. Но скорее всего, это было чистое совпадение.
– Что говорят ее сослуживицы по работе и общежитию? – спросил Стерх.
– Я говорил только с двумя из них… Они отзывются о Марише хорошо, вот только не понимают, почему она даже не все вещи забрала из общаги.
– Что она оставила? – быстро спросила Вика.
– Да так, старый плащ, кроссовки, и еще она забыла в соседней комнате свой кассетный магнитофон- приемник. Знаете, такой, не очень дорогой, но… У нее никогда не было особенного достатка, поэтому она отличалась бережливостью. И я не понимаю, зачем она оставила этот магнитофон.
– Может, торопилась и хотела заехать за ним позже? – спросил Стерх.
– Зачем бы ей торопиться?
– Причин могло быть много, – ответила Вика. – Гадать бессмысленно.
– Например?
– Ей предложили другую, более высокооплачиваемую работу. Или у нее появилась подруга, которая предложила быстренько переехать к ней, а всякие мелочи доделать позже.
Халюзин оглядел Вику со Стерхом тяжелым, удрученным взглядом.
– Знаете, что говорят о Москве? Что тут невозможно отыскать честного человека, что девушку, попавшую сюда ждут только две дороги – или на панель, или в «общие девочки» к какой-нибудь банде. Что деньги тут улетучиваются быстрее, чем их удается зарабатывать честным трудом.
– Ну, это преувеличение, – отозвался Стерх довольно решительно. – Хотя в суждении о деньгах есть зерно. – Шутка не получилась, архитектор был слишком взволнован.
– Мне кажется, что Марина не такая, – сказала Вика серьезно посмотрев на Стерха. – При желании она могла и в Воронеже… найти себе ту же работу. Но она училась, причем в мединституте, получая одну из самых трудных и напряженных профессий. Господи, да там на одной латыни можно свихнуться, наверное, – вырвалось у нее, но Стерх знал, что это ее обычный способ разряжать напряжение у клиента.
А Халюзин смотрел на нее, как на самое чудесное виденье на свете, кроме, может быть, его Мариши, и кивал чуть не после каждого Викиного слова. И еще моргал, но к этому Стерх успел привыкнуть.
– Все так… Куда же она делась теперь?
– Я бы скорее всего, искал ее через новых подруг, – ответил Стерх. – Понимаете, обосновавшись тут, вероятно прослышав, что медсестры в Москве действительно могут устроиться без труда, она завела себе новых знакомых, предположим, среди больных, и выяснила, что есть варианты и получше. И не обязательно криминального толка.
– Да она могла просто поменять МОНИКИ на что-то другое, например, на городскую больницу, – предположила Вика.
– Знаете, что меня в этой истории больше всего удивляет? – заговорил вдруг Халюзин. – Марина была довольно дисциплинированной, даже немного амбициозной девушкой. И весьма решительной в отстаивании своих намерений. Но она вдруг бросила мединститут и уехала. А потом, еще этот «Жигуль»…
– Какой «Жигуль»? – быстро, наклонившись вперед, спросил Стерх.
– Тот, который вдруг стал следовать за мной по пятам.
– Он и сейчас приехал за вами?
Халюзин выглянул в широкое, забранное чуть дымчатым стеклом окно.
– Нет, отсюда не видно… Но я уверен, что он стоит вон там, тремя домами дальше.
– Что же вы раньше… – но Стерх не стал даже договаривать. Он уже поднимался. – Какого цвета машина?
– Темно-красный, почти кирпичный, – ответил Халюзин, оставаясь сидеть на месте.
Стерх вышел из ресторана и осмотрелся. В одном конце улицы было пусто. В другом стояли две машины. Одна была светлым, очень подержанным фордом с Воронежскими, по всей видимости, номерами. За ним, довольно грамотно спрятавшись, стояла темная «семерка». Цвет ее под слоем грязи было трудно разобрать, но Стерха это не интересовало. Он быстро зашагал к ней, радуясь, что «форд» прикрывает не только преследователя, но в какой-то мере и его самого. Но он понадеялся на это зря. Когда до машины осталось метров сорок, «семерка» вдруг зарычала, а потом резво, чуть не на полном газу сдала назад. Она доперла задним ходом почти до Коптевской площади, там как-то быстренько, чуть не на месте, развернулась и исчезла за показавшимся на миг грузовиком. Разумеется, номер машины был тоже старательно залеплен грязью, а потому рассмотреть что там в действительности было начертано, Стерх не сумел. Да если бы и сумел, то не поверил бы ни одной цифре. Все было сделано довольно толково. Вот только почему и зачем?.. Раздумывая об этом, Стерх вернулся в ресторан.
Вика и Халюзин сидели за столиком молча. Стерх доложил:
– Едва я к нему подошел, он рванул прочь.
– Номер? – спросила Вика.
Стерх покачал головой. Вика посмотрела на Халюзина, тот кивнул и поднял глаза к потолку. И продиктова номер, потом, подумав, еще один.
– Они менялись, кажется. Но в этом я уже не очень уверен. Понимаете, он грязный был все эти дни, а на второй день я уже и не присматривался.
– Так сколько же дней он вас «водил»? – спросил Стерх, усаживаясь на свой стул.
– С самого начала, – подтвердил архитектор.
– А когда вы его заметили?
– Дней пять назад, когда получил известие о том, что Мариша жила в общежитии при этом… Областном Клиническом.
– Да, скорее всего, они следили за вами раньше, – подтвердил Стерх. – А пять дней назад, когда вы вышли на настоящий след, решили немного подавить на психику. Отпрессовать, пока в рамках допустимого.
