шепот о том, как я рада снова его видеть.
Гасси была на кухне. В старых джинсах и в замазанной машинным маслом блузе. Я вдруг подумала, что, должно быть, выгляжу очень глупо со своими тремя чемоданами.
— Тави! — воскликнула она, обняв меня, — как здорово! Хорошо добрались?
— Да, чудесно, — солгала я, высвобождаясь из ее объятий. Не хватало еще, чтобы мой новый блейзер украсился масляными пятнами.
— Ты, наверное, устала. Иди, взгляни на свою каюту, а потом я тебе налью чего-нибудь.
Мы прошли через каюту, в которой было две койки.
— Здесь располагаемся мы с Джереми, — сказала она и распахнула дверь в соседнюю. — А здесь вы с Гарэтом.
«О, Господи, — подумала я, — придется провести весь уик-энд, отражая его атаки».
Наши чемоданы уже стояли на одной койке. В стеклянную банку из-под джема Гасси успела поставить букет таволги, лютиков и увядшего шиповника.
— Туалет и умывальник рядом за дверью. Боюсь, что они несколько примитивны. А дальше — салон, — сказала она. — Приходи, когда будешь готова.
Я ополоснулась и подправила макияж. Я нашла всех в салоне, у портативного телевизора.
— Взгляни на любимую игрушку Гарэта, — сказала Гасси.
— Человек двадцатого века, — произнесла я и посмотрела на Джереми. Он тут же отвел глаза.
— Напить тебе? — спросила Гасси.
— Я налью, — отозвался Гарэт, доставая из углового шкафчика стакан и наполняя его вином.
— Здесь просто роскошно, — заметила я, разглядывая керосиновые лампы, деревянные панели и сверкающую латунь.
— И очень возбуждающе, — одобрительно добавил Гарэт. — Мы с Октавией будем просыпаться на заре, чтобы заняться Ф.П.
— Физической подготовкой? — изумленно спросила Гасси. — По-моему, это не совсем то, чем предполагала заниматься на природе Октавия.
— Некоторые называют это «заниматься любовью», — сказал Гарэт.
Он поднял свой стакан, нахально разглядывая меня. У Гасси все это вызвало приступ смеха.
— Перестань задираться, Гарэт. Бедная Тави теперь не знает, ехать ей или оставаться.
— Конечно, ехать, — сказал Гарэт.
— Я слышала, вы нашли дом, — обратилась я к Джереми. — Я так рада за вас.
Он поднял на мгновенье глаза, и наши взгляды встретились. Он тут же отвел взгляд. Желваки заходили на его щеках. Он явно волновался.
— Да. Хорошо, правда?
— Хорошо? — воскликнула Гасси. — Да это просто великолепно. Большинство людей годами решает эту проблему, Гарэт уладил все с залогом и всего за несколько дней нашел нам идеальное место. Ты должна прийти посмотреть и помочь мне подобрать занавески и ковры, Тави. Я такая неумеха!
Они пустились в разговоры о доме и свадебных приготовлениях. В конце концов я не выдержала.
— Никто не возражает, если я пойду спать? — спросила я.
— Конечно, нет, — ответила Гасси. — Я пойду проверю, все ли в порядке.
— Скоро увидимся, — отозвался Гарэт.
— Без сомнения, — ответила я и повернулась к Джереми. — Спокойной ночи! Я рада, что оказалась здесь.
На секунду я почувствовала удовлетворение, заметив, что в его взгляде промелькнуло страдание, но тут же лицо его стало непроницаемым.
— Спокойной ночи, хорошего сна, — сказал он.
В моей каюте Гасси взбивала подушки.
— Хорошо, что Гарэт позвонил Джереми и предупредил, что вы опоздаете, а то вы бы застали ужасный кавардак. Мы с Джереми провели все послеобеденное время в постели, — посмеиваясь, доверительно сообщила Гасси. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что вы с Гарэтом будете в одной каюте? Я уверена, что он не станет домогаться тебя до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
— Что ты имеешь в виду? — рассердилась я.
— Ну, — извиняющимся тоном, запинаясь, произнесла она, — я имею в виду… я думала… может быть ты не будешь против, если находишь его привлекательным.
— Не нахожу, — отрезала я.
— О, Господи!
Она изменилась в лице. Поняв, что это неудачный ход, я поправилась:
— Он мне очень нравится, но не в этом смысле.
Оставшись одна, я не могла оправиться от шока. Что же эта змея, Гарэт, сказал такого Джереми, что тот так изменился? Сделал он это злонамеренно или потому, что сам имеет на меня виды? Уже надев ночную рубашку (облегающая, из шелка абрикосового цвета, по иронии судьбы предназначенная для того, чтобы воспламенить Джереми), я с ужасом обнаружила, что забыла свое снотворное. В том состоянии, в котором я находилась, мне вряд ли удастся заснуть без таблеток. Я поставила свои чемоданы на пол, залезла на верхнюю полку и улеглась там, напряженная и дрожащая, готовая к неизбежному отражению штурма, когда Гарэт придет спать. Однако я ничего не услышала, кроме доносящихся из соседней каюты взрывов смеха.
Прошел час. Послышались шумные возгласы: «Спокойной ночи!». Они явно собирались спать. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь плеском воды о борт яхты.
Дверь открылась, и в каюту тихо проскользнул Гарэт. Надеясь, что он не услышит, как бьется от ужаса мое сердце, я старалась дышать медленно и ровно.
— Люди, спящие по-настоящему, дышат, как правило, гораздо быстрее, — раздался вкрадчивый валлийский голос.
Тут, к своему изумлению, я услышала, как он укладывается на нижней койке. Наверное, хочет усыпить мою бдительность. После того, как я, замерев, пролежала минут десять, мой страх перешел в ярость. Я не могла ошибиться: с нижней полки доносилось легкое похрапывание.
Так я и лежала, снедаемая яростью, пока не поняла, что бессмысленно ввергать себя в это состояние. Видимо, пока что целью Гарэта было помешать развитию романтических отношений. Но, если он только попытается делать какие-нибудь гадости, то получит такой отпор, какого никогда не встречал. Он меня еще не знает! Что бы он там не наговорил про меня Джереми — что я — пропащая, тунеядка, оппортунистка и прочее — ничего не изменит. Джереми слишком влюблен в меня, чтобы поверить в это.
Обстоятельства работали на меня. Эта жара, да три дня вынужденного близкого общения должны сделать свое дело. Выдержка должна изменить Джереми. От меня требовалось только великолепно выглядеть и ждать. Festina lente[1]. Но как же мне удастся выглядеть хорошо, если я не могу спать? Я решила подняться на палубу и слегка остыть при луне. Но, хотя Гарэт и храпел сейчас, как сторожевой пес, меня охватил страх, что, как только я сползу со своей койки, он протянет руку и схватит меня за коленку. Почему, ну почему я забыла свое снотворное? Потянулись долгие часы, и лишь, когда туманный рассвет забрезжил за стеклом иллюминатора, мне, наконец, удалось уснуть.
Глава шестая
Когда я проснулась, мы уже плыли. Я взглянула в иллюминатор и увидела сверкающую оливково-зеленую воду, заросли тростника и ослепительно синее небо. Наверху были слышны голоса и шаги. Я укрылась с головой и попыталась снова уснуть, но сдалась и взглянула на часы. Было около двенадцати.
Толкнув дверь в ванную, я наткнулась на широкую загорелую спину и увидела взъерошенные черные волосы. Гарэт, стоя в набедренной повязке из полотенца, чистил зубы.
— Ты встаешь с жаворонками, — усмехаясь, сказал он. — Ты должна была крепко спать.
— Ты что, никогда не надеваешь пижаму? — перебила его я.
— Никогда. Люблю спать в натуральном виде. Только тогда по-настоящему чувствуешь близость к народу. Приготовить тебе ванну или ты предпочитаешь душ? Где тут у Гасси бадузан?
