признания, выставить свои работы.
— Мне бы очень хотелось встретиться с господином Пеладаном, — сказала Вада.
— Ты можешь попросить маркиза устроить такую встречу. Впрочем, возможно, сегодня вечером Пеладан будет среди приглашенных на обед.
Вада помолчала, затем спросила:
— Должна ли я идти туда после того, как ты вернулся?
— Если ты обещала, то думаю, должна сдержать свое слово, — ответил Пьер.
— Если бы я знала… Лучше бы мне это время провести с тобой.
— И я бы очень хотел, чтобы ты пообедала сегодня со мной, но теперь мы всегда можем себе это позволить.
— Да, конечно, — слегка сомневаясь, заметила Вада, — но, кажется, один вечер в Париже я уже потеряла.
Пьер улыбнулся:
— А если я тебя попрошу утром позавтракать со мной, твое настроение улучшится?
— Мне уже намного… намного лучше! — ответила Вада. — А можем ли мы завтра вместе пообедать? — спросила она застенчиво.
— Если у меня не будет ничего лучшего, — произнес Пьер, но, заметив обиду в глазах девушки, быстро сказал:
— Прости, я только хотел тебя немного подразнить и снова попытаюсь быть благоразумным.
— Мне бы больше нравилось, если бы ты вел себя как символист.
— Если ты воспринимаешь меня как символиста, — очень тихо проговорил Пьер, — мне будет трудно оставаться самим собой.
Он не отрывал глаз от ее губ, и почти инстинктивно, не размышляя, Вада придвинулась к нему поближе. Явно сделав над собой усилие, Пьер встал и внезапно предложил:
— Пойдем погуляем по саду.
Все послеполуденное время они бродили, безумолку болтая на разные темы то по-французски, то по- английски. Иногда Ваде казалось, что Пьер может выразить какую-то мысль только по-французски, но порой думала, что на английском его слова звучат яснее и более искренне.
— Когда ты покажешь мне картины символистов? — спросила Вада.
— Мне хочется, чтобы ты посмотрела работы Густава Моро. Однажды он заметил: «Нужно только любить, немного мечтать и никогда не быть удовлетворенным».
— Именно этому правилу ты следуешь? — спросила Вада в шутку.
— Я поступал так раньше… — начал Пьер медленно, глядя в глаза девушки, — пока не нашел то, что меня вполне устраивает.
Затем быстро, будто сказал что-то лишнее, Пьер стал говорить о картинах Моро, их композиции, мистической сути и воображении художника. Вада чувствовала, что Пьер как бы старается оторваться от нее, не позволяя им сблизиться друг с другом не только физически — даже мысленно.
Они гуляли по саду, вдруг Вада воскликнула:
— Я так счастлива! Мне так хорошо, так радостно!
— Оттого, что ты в Париже? — спросил Пьер.
— Нет, оттого, что я рядом с тобой. Возникла тишина. Спустя мгновение Вада продолжила:
— Сегодня перед тем, как ты пришел, я поняла, что в Париже меня уже ничто не интересует, и пропало всякое желание делать то, что я задумала.
— А сейчас?
— Сейчас я снова ожила! Чувствую, как дышит земля, как словно на глазах растут цветы и кусты, как бьется пульс жизни, и я — ее часть, потому что ты здесь, со мной!
Пьер отвернулся и произнес каким-то неприятным голосом:
— Если ты будешь это говорить, я забуду, что стараюсь остаться для тебя только другом.
— А разве друзья не могут быть безумно счастливы… вместе?
— Моя красавица! Моя малышка! Ну что мне делать с тобой? — В голосе Пьера прозвучала неожиданная боль.
Спустя мгновение, взглянув в глаза друг другу, влюбленные обнаружили, что сад для них перестал существовать, вокруг было только солнечное сияние — золотистое и пленяющее своим магическим светом, и в этом мире никого, кроме них — Вады и Пьера, — не было.
«Я люблю тебя», — хотела произнести Вада, но не осмелилась.
Любовь заставляла ее сердце биться так, что у нее перехватывало дыхание. Любовь, переполнявшая девушку, огнем горела в ее груди.
Пьер мог не обнимать, не целовать ее, — Вада и без того вся трепетала, словно струна музыкального инструмента, вибрируя в руках великого мастера.
Они еще долго бродили, глядели по сторонам, болтали, и когда, наконец, Пьер проводил девушку в отель, у нее почти не оставалось времени, чтобы переодеться к вечеру.
— Я все время думала: куда же вы пропали? — воскликнула Чэрити, увидев Ваду в прекрасном настроении. — Но потом решила, что вы пошли знакомиться с городом.
Вада не стала разочаровывать свою служанку. Она ощущала себя так, будто время, проведенное с Пьером в саду Тюильри, прошло для нее в некой сказочной стране. Сейчас она едва могла припомнить, о чем они говорили. Девушка чувствовала, что есть много такого, о чем она не знает, многое ей еще предстоит для себя открыть, и часы, проведенные с Пьером, делали ее взрослее, умнее и счастливее.
«Я люблю его! Я его люблю!»— вновь и вновь на разные голоса повторяла Вада.
Переодеваясь, девушка понимала, что для нее провести вечер в компании маркиза или кого-то другого — бессмысленная потеря времени, лучше бы ей быть рядом с Пьером.
Но как истинная женщина она помнила восхищение маркиза, когда он увидел ее в белом платье в салоне Уорта, в минуты их первой встречи.
Сегодня, несмотря ни на что, она не наденет ни один из тех великолепных туалетов, созданных мастером, которые уже висели в ее шкафу. Вада выбрала белое платье, привезенное из Америки, в нем она казалась совсем юной и, как выразился бы маркиз, очень невинной.
Когда девушка спустилась в вестибюль, где ее ждал маркиз, она выглядела так, словно только что сошла с полотна Чарльза Гибсона. Вада заметила, что маркиз пристально разглядывает ее своими темными глазами. Сойдя с лестницы, она протянула ему руку в перчатке и слегка улыбнулась.
— Мои друзья очень хотят встретиться с вами, мисс Спарлинг, — любезно сказал маркиз, — и я буквально считал часы, пока увижу вас сегодня вечером.
«В том, как он говорит, есть какая-то приторность и преувеличение», — подумала Вада. Она знала, что в устах Пьера те же слова имели бы конкретный смысл, который вызвал бы в ней ответный трепет.
У подъезда отеля их поджидал экипаж маркиза, и, удобно устроившись, они поехали через площадь Согласия по Елисейским полям.
— Куда мы едем? — спросила Вада.
— К дому графа де Рошгюда, — ответил маркиз. — Он мой хороший друг, и его столовая намного просторнее, чем в моей сравнительно небольшой квартирке.
— Так, значит, у нас сегодня большая компания? — заключила Вада.
— Да, думаю, соберется человек тридцать.
Девушка очень надеялась, что она будет выглядеть не хуже других — элегантных, с шиком одетых дам, приглашенных к обеду.
Однако, к ее удивлению, присутствовали в основном мужчины. Среди гостей, правда, находились четыре дамы среднего возраста, и хотя одна из них была разодета экстравагантно, другие, несмотря на высокие титулы, оказались немодными и скучными. Мужчины были всех возрастов; один за другим, как бы стараясь превзойти друг друга, они отвешивали Ваде поклоны и говорили комплименты.
Все время девушку не покидала мысль, доставлявшая ей удовлетворение, что если бы Пьер действительно захотел, чтобы она встретилась с другими мужчинами, то сегодня вечером его желание осуществилось бы сполна.
Дом графа де Рошгюда впечатлял своими большими размерами. Вместе с тем, подумала девушка, его
