жаль!..И «Шевченко» теперь – близ Италии,А «Франко» идет в Монреаль.‹1971›* * *С общей суммой шестьсот пятьдесят килограммЯ недавно вернулся из Штатов,Но проблемы бежали за мной по пятам,Вслед за ростом моих результатов.Пытаются противникиРекорды повторить…Ах! Я такой спортивненький,Что страшно говорить.Но супруга, с мамашей своею впотьмахПошептавшись, сказала, белея:«Ты отъелся на американских харчахИ на вид стал еще тяжелее!Мне с соседями стало невмочь говорить,Вот на кухне натерпишься сраму!Ты же можешь меня невзначай придавитьИ мою престарелую маму».Как же это попроще сказать им двоим,Чтоб дошло до жены и до мамы, —Что пропорционально рекордам моимВырастают мои килограммы?Может, грубо сказал (так бывает со мной,Когда я чрезвычайно отчаюсь):«Я тебя как-нибудь обойду стороной,Но за мамину жизнь не ручаюсь».И шныряют по рынку супруга и мать,И корзины в руках – словно гири…Ох, боюсь, что придется мне дни коротатьС самой сильною женщиной в мире.«Хорошо, – говорю, – прекращаю разбег,Начинаю сидеть на диете».Но супруге приятно, что я – человекСамый сильный на нашей планете.Мне полтонны – не вес, я уже к семистамПодбираюсь и требую пищи,А она говорит: «Что ты возишься там?!Через год, – говорит, – чтоб до тыщи!»Тут опять парадокс, план жены моей смел,Ультиматум поставлен мне твердый —Чтоб свой собственный вес подымать я не смел,Но еще – чтобы я бил рекорды.И с мамашей они мне устроили пост,И моя худоба процветала,Штангу я в трех попытках ронял на помост.Проиграл я, но этого мало.Я с позором едва притащился домой,И жена из-за двери сказала,Что ей муторно жить с проигравшим со мной,И мамаша ее поддержала.Бил, но дверь не сломалась, сломалась семья.Я полночи стоял у порогаИ ушел. Да, тяжелая доля моя,Тяжелее, чем штанга – намного! ‹1971›* * *Свечи потушите, вырубите звук,Дайте темноты и тишины глоток,Или отыщите понадежней сук,Иль поглубже вбейте под карниз гвоздок.Билеты лишние стреляйте на ходу:Я на публичное повешенье иду,Иду не зрителем и не помешанным —Иду действительно, чтоб быть повешенным,Без палача (палач освистан) —Иду кончать самоубийством.‹1972›* * *По воде, на колесах, в седле, меж горбов и в вагоне,Утром, днем, по ночам, вечерами, в погоду и безКто за делом большим, кто за крупной добычей – в погониОтправляемся мы ‹судьбам наперекор›, всем советам вразрез.И наши щеки жгут пощечинами ветры,Горбы на спины нам наваливает снег…‹Но впереди – рубли длиною в километрыИ крупные дела величиною в век›.За окном и за нашими душами света не стало,И вне наших касаний повсюду исчезло тепло.На земле дуют ветры, за окнами похолодало,Всё, что грело, светило, теперь в темноту утекло.И вот нас бьют в лицо пощечинами ветрыИ жены от обид не поднимают век!Но впереди – рубли длиною в километрыИ крупные дела величиною в век.Как чужую гримасу надел и чужую одежду,Или в шкуру чужую на время я вдруг перелез?До и после, в течение, вместо, во время и между —Поступаю с тех пор просьбам наперекор и советам вразрез.Мне щеки обожгли пощечины и ветры,Я взламываю лед, плыву в пролив Певек!Ах, где же вы, рубли длиною в километры?…Всё вместо них дела величиною в век.‹1972›ЕНГИБАРОВУ – ОТ ЗРИТЕЛЕЙШут был вор: он воровал минуты —Грустные минуты, тут и там, —Грим, парик, другие атрибутыЭтот шут дарил другим шутам.В светлом цирке между номерамиНезаметно, тихо, налегкеПоявлялся клоун между нами.В иногда дурацком колпаке.Зритель наш шутами избалован —Жаждет смеха он, тряхнув мошной,И кричит: «Да разве это клоун!Если клоун – должен быть смешной!»Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:«Вышел на арену – так смеши!» —Он у нас тем временем печалиВынимал тихонько из души.Мы опять в сомненье – век двадцатый:Цирк у нас, конечно, мировой, —Клоун, правда, слишком мрачноватый —Невеселый клоун, не живой.Ну а он, как будто в воду канув,Вдруг при свете, нагло, в две рукиКрал тоску из внутренних кармановНаших душ, одетых в пиджаки.Мы потом смеялись обалдело,Хлопали, ладони раздробя.Он смешного ничего не делал, —Горе наше брал он на себя.Только – балагуря, тараторя —Все грустнее становился мим:Потому что груз чужого горяПо привычке он считал своим.Тяжелы печали, ощутимы —Шут сгибался в световом кольце, — Делались всё горше пантомимы,И морщины – глубже на лице.Но тревоги наши и невзгодыОн горстями выгребал из нас — Будто обезболивал нам роды, —А себе – защиты не припас.Мы теперь без боли хохотали,Весело по нашим временам:Ах, как нас приятно обокрали — Взяли то, что так мешало нам!Время! И, разбив себе колени,Уходил он, думая свое.Рыжий воцарился на арене,Да и за пределами ее.Злое наше вынес добрый генийЗа кулисы – вот нам и смешно.Вдруг – весь рой украденных мгновенийВ нем сосредоточился в одно.В сотнях тысяч ламп погасли свечи.Барабана дробь – и тишина… Слишком много он взвалил на плечиНашего – и сломана спина.Зрители – и люди между ними —Думали: вот пьяница упал… Шут в своей последней пантомимеЗаигрался – и переиграл.Он застыл – не где-то, не за морем —Возле нас, как бы прилег, устав, —Первый клоун захлебнулся горем,Просто сил своих не рассчитав.Я шагал вперед неутомимо,Но успев склониться перед ним.Этот трюк – уже не пантомима:Смерть была – царица пантомим!Этот вор, с коленей срезав путы,По ночам не угонял коней.Умер шут. Он воровал минуты —Грустные минуты у людей.Многие из нас бахвальства радиНе давались: проживем и так! Шут тогда подкрадывался сзадиТихо и бесшумно – на руках… Сгинул, канул он – как ветер сдунул!Или это шутка чудака?… Только я колпак ему – придумал, —Этот клоун был без колпака.1972* * *Он вышел – зал взбесился на мгновенье.Пришла в согласье инструментов рать,Пал пианист на стул и мановеньяВолшебной трости начал ожидать.Два первых ряда отделяли ленты —Для свиты, для вельмож и короля.Лениво пререкались инструменты,За первой скрипкой повторяя: «ля».Настраивались нехотя и хитро,Друг друга зная издавна до йот.Поскрипывали старые пюпитры,На плечи принимая груды нот.Стоял рояль на возвышенье в центре,Как черный раб, покорный злой судьбе.Он знал, что будет главным на концерте,Он взгляды всех приковывал к себе.И, смутно отражаясь в черном теле,Как два соглядатая, изнутри,Из черной лакированной панелиСледили за маэстро фонари.В холодном чреве вены струн набухли —В них звук томился,
