— Не уверена, но подозревать может. Бедняжка Кэт вообще не слишком уверена в себе. Я как-то заметила, как она смотрит на Эббу ван Стерн, как будто не доверяет ей.
Да, видела бы Кэт тот поцелуй, о котором рассказала Джорджия! А Питер оказался бабником. Ему бы следовало быть поосторожней, чтобы не погубить карьеру.
Странная история… Что она могла значить?
Может, Питер объяснит?
— Это что-нибудь проясняет? — спросила Уинфрид.
— Нет, все по-прежнему в тумане, — безнадежно махнула рукой Грейс.
— А вы расскажете полиции?
— Не уверена, насколько это важно. Не хотелось бы создавать проблемы Кэт и детям. Они такие нервные. Во всяком случае нужно подумать. Спасибо, Уинфред, что пришли.
Когда Уинифред ушла, Грейс заставила себя позвонить Питеру, чтоб выяснить про кольцо. Солнце уже взошло, канарейка подавала голос, собираясь запеть во все горло. Польсон сказал бы, что день похож на другие. И конец света ещё не наступил. Но вот это как раз предстояло выяснить.
В голосе Питера ей послышались удивление и настороженность. Или показалось?
— Перстень с лазуритом? А в чем дело? Нет, не по телефону, я приеду. Только сначала назначь время. Мне нужно закончить дела. Хорошо?
Он бросил трубку. Грейс был довольна, что дело сдвинулось. Теперь — влюбленная медсестра. С ней она начала осторожно. но никак не могла объяснить, кто она, и только после упоминания о Вилле на другом конце провода раздался сдавленный возглас:
— А что вы от мен хотите?
— Я хотела видеть доктора Бейка, но слышала, что он уехал в Копенгаген.
— Да.
— Он улетел?
— Не знаю. Но его машины нет. Может, он на машине поехал…
— Обещал скоро вернуться?
— Нет, разве что через неделю. Хотя…
— Хотя что?
Голос на том конце провода задрожал.
— Ну, я волнуюсь. Он забрал вещи, свои инструменты. Как будто…
— Как будто бы не собирался возвращаться?
Грейс услыхала сдавленные всхлипывания.
— Да, я боюсь… Вы знаете… Нет, я не должна говорить. Но вчера, когда он попрощался и велел мне идти домой, он вернулся.
— А почему вы не пошли домой? — Грейс вспомнила тонкую фигурку с покрасневшими глазами на узкой улице.
— Я была так потрясена, что решила поработать со счетами.
— И слышали, как вернулся доктор Бейк?
— Он нашел меня и попросил позвонить. Позвонить герру Польсону. Потом мы ждали, потом пришел герр Польсон и…
Грейс попыталась удержать себя в руках.
— Продолжайте.
— Какое-то время они провели наверху, потом приехали барон и баронесса ван Стерн и тоже пошли наверх, а потом все уехали.
— Польсон тоже?
— Да, я видела белую машину в конце улицы. А в Стокгольме не так уж много белых «мерседесов».
Куда же тебя заманили, глупый мой Польсон?
— Спасибо, — бодро сказала Грейс. — Вы мне очень помогли.
Девушка снова заплакала.
— Вы думаете, он вернется?
— Доктор Бейк? Ну, раз он поехал на конференцию…
У неё не было времени успокаивать несчастное создание, следовало срочно звонить в полицию.
Они её тоже искали. Нашли дачу, где фрекен Бедфорд провела последние дни. Там есть вещи, которые Грейс предстоит опознать. И ехать нужно сразу. Туда час езды. Может она собраться за десять минут?
Наконец-то томительное ожидание кончилось! Грейс набросила пальто, шарф, меховую шапку. Вспомнила, что нужно оставить записку Питеру. Когда она вернется, станет видно, имеет ли какой-то смысл история с перстнем. Она почему-то была уверена, что Польсон будет ждать их там, но ошиблась. Зато насчет дачи интуиция не подвела. Та самая дача Синклеров на лесной поляне.
— Вы бывали здесь раньше?
— А вы откуда знаете?
— Вы совсем не удивились.
— Я больше ничему не удивляюсь.
О кольце — подарке Питера — она говорить пока не стала, зато слово в слово повторила, что говорила медсестра. Ее выслушали молча, хотя тут же что-то передали по рации. Чуть позже по радио что-то ответили, но Грейс разобрала только — Гетеборг. Может, они думали, что Польсон там? Она спросила, ей ответили, что нет.
В доме было пусто и тихо, и странно пахло. Грейс поморщилась.
— Пахнет паленой шерстью.
— Верно, фрекен, из вас бы вышел настоящий детектив.
Камин был вычищен, но на бумагу тщательно собрали золу и мусор. Рядом стоял покрытый грязью чемодан. Полицейский открыл его, и Грейс едва не вскрикнула. Он был набит женскими вещами, и даже если бы не знакомая полосатая блузка Виллы, не оставалось сомнений, чьи они.
— Преступник собирался сжечь вещи фрекен Бедфорд, но это заняло бы слишком много времени. Шерсть очень плохо горит. Поэтому он выкопал в лесу яму и забросал чемодан и полусгоревшие вещи землей и ветками, надеясь на снег.
— При чем тут снег?
— Выпади глубокий снег, мы ничего б до весны не обнаружили. А весной и искать никто бы не стал. Так что мерзавцу не повезло.
— Ужасно, — прошептала Грейс, и спросила: — А что вы от меня хотите?
— Вы можете опознать вещи?
— Некоторые…
— И на том спасибо.
Полицейский аккуратно закрыл чемодан, а потом вдруг спросил:
— Да, помните, вы говорите, что обнаружили дневник в птичьей клетке? А здесь ваша кузина спрятала ещё один. И так его спрятала, что тот человек ничего не заметил. А мы нашли его под часами. Вот здесь.
Грейс уставилась на записную книжку в кожаной обложке.
— Там что, опять загадки?
— Мы не знаем, но хотелось бы, чтобы вы нам помогли. Почерк очень мелкий и неразборчивый.
Грейс посмотрела на исписанные листки, и её сердце снова забилось.
Похоже, это самый настоящий дневник, с записями, с датами. Записи становились все длиннее, по мере того, как шли дни. А почерк очень неразборчивый. Последняя фраза вовсе не дописана. Должно быть, Вилла кого-то испугалась, но успела спрятать дневник под часами. Последний крик о помощи…
— Пожалуйста, фрекен, читайте медленно, чтобы мы успели записать, — сказал полицейский.
Грейс погрузилась в чтение.
«3 октября.
Питер должен ждать меня на вокзале. Хорошая идея — внушить любопытной фру Линдстрем, что я уезжаю поездом. Но на машине мы доехали в два счета. Мы были счастливы, и всю дорогу смеялись. Он удивлялся, не сошла ли я с ума, написав письмо Грейс. Но помня про Билла, я решила все-таки принять
