— Прекрасно. Просто прекрасно. Теперь слушай меня. Слушай меня внимательно. Я дам тебе инструкции, и ты их будешь выполнять. У меня вырвался вздох облегчения, и Брюс удивленно подняв голову. Я слабо усмехнулся. Конечно. Тот, с кем я разговаривал, хотел знать только о моих действиях в течение дня. Я до сих пор не мог определить пол собеседника — голоса звучали приглушенно и слабо; но, скорее всего, со мной говорил мужчина. Он без вопросов проглотил идею, что я поехал прямиком в гостиницу. Это единственное логическое объяснение, иначе бы меня здесь не было. Я прислушался. Чужой голос медленно продолжал повторять внушения по два-три раза.
— Ты выйдешь из этой комнаты и отправишься в контору. Твое поведение должно быть естественным, и ты будешь действовать как всегда. У тебя не будет никаких болезненных эффектов после нашей встречи, и все события с момента, когда ты покинул свой кабинет, вплоть до момента возвращения исчезнут из твоей памяти. Ты никогда не вспомнишь об этом.
Голос вдруг зазвучал громче.
— Ты всегда будешь входить в полный, глубокий гипнотический сон, когда я прикажу тебе сделать это, когда я скажу: «Быстрый сон!» И никому, кроме меня, не удастся загипнотизировать тебя. Ты понял? Скажи «да», если ты понял это.
— Да.
— Прекрасно. Теперь слушай внимательно. Ты вернешься в эту комнату завтра, в семь часов вечера.
Внушение медленно повторилось три раза, и я ответил, что понял.
— Когда я досчитаю до трех, ты откроешь глаза, но по-прежнему будешь оставаться в гипнотическом сне, пока не вернешься в свою контору. Ты должен вернуться в свой кабинет, и ты не будешь ничего помнить. Ты не будешь помнить, что был здесь. Ты не будешь помнить о том, что здесь происходило.
Он снова повторил внушения, затем досчитал до трех. Секунд десять после этого не было ни звука. Вдруг послышался скрип открываемой двери. Потом она закрылась. Брюс и я внимательно прислушивались, но раздавались лишь мягкие, тихие звуки и глухой стук, словно кто-то ходил по комнате.
Я расслабился, чувствуя усталость от напряжения.
— Слава Богу. Значит, Бордена убил кто-то другой. Брюс нахмурился.
— Бордена? Ты хотел сказать…
— Я хотел сказать, что ничего не знаю и ничего не помню. Мне просто подумалось, а что если меня заставили…
Я замолчал, понимая, что до сих пор не могу быть ни в чем уверенным.
— По крайней мере, я не убивал его вечером. Я могу отчитаться за каждую минуту. Да что там, Брюс — за весь этот проклятый день. Ты теперь знаешь не меньше меня.
Он кивнул, прикурил сигарету и выпустил клуб дыма.
— Теперь кое-что проясняется, Марк.
— А мне кажется, что все происходило не со мной, а с кем-то другим,
— вставил я. — И даже теперь меня что-то гнетет… Какая-то пустота.
— А почему бы и нет?
Брюс вдруг замолчал и прислушался. Из динамика раздался тихий шум. Я нагнулся, отмотал кассету немного назад и прокрутил запись снова. То был стук двери. Да, дверь открылась и закрылась.
— Это когда он уходил, — догадался я. — Мне кажется, там был мужчина.
Брюс кивнул.
— Да, видимо так. Никакой уверенности нет, но вполне возможно, что ты говорил с убийцей Джея Вэзера.
Я сглотнул.
— Похоже на правду, Брюс. Вполне понятно, почему убийца держит пальцы на моем пульсе. Я расследую обстоятельства гибели Джея. А потом — о, Господи — сообщаю убийце все, что узнаю. И делаю это в беспамятстве. Я даже сообщаю ему сведения, которые узнаю от полиции.
Меня скрутило от обиды.
— Но знаешь, Брюс, мне просто повезло, что я отмазался от камеры в участке. Это чудо, что я до сих пор на свободе. Моя голова вдруг задрожала.
— И я по-прежнему не знаю, где был в момент убийства Джея. Я же мог…
— Выброси из головы эту идею, Марк. Поверь мне, так будет лучше. Мне понравились слова Брюса, хотя на самом деле его уверенность мало чем могла помочь. Но ему удалось поднять мое настроение. И снова налетели мысли.
— А те другие вещи, Брюс. Я же их делал и теперь ничего не помню. Как мне узнать то, что я сделал и забыл? Я могу все это вспомнить? Он затянулся сигаретой и придвинулся ко мне.
— А какие другие вещи, Марк? Брось ты это. Смотри. Мы знаем, что ты был в гостинице. Это не такое уж фантастическое дело, и даже самое простое внушение не подействовало на тебя как надо. Ты догадался о внушении, тебе удалось многое сделать — тут и записка, и магнитофон, и прочее.
Он замолчал, секунду рассматривая меня, затем интригующе произнес:
— У твоего гипнотизера, Марк, много слабых мест. Если бы он покопался в твоих мозгах более основательно или чуть больше порасспрашивал о воспоминаниях этого дня, многое бы теперь шло по- другому.
— Ха, ты мне это говоришь! Думаешь, я не догадываюсь о важности того, что мы узнали? Но я же рассказал ему практически все. Брюс кивнул.
— Тем не менее, мы знаем и другое. Мы знаем, например, что методом наведения транса была, если помнишь, словесная команда. С профессиональной точки зрения, он не слишком педантичен и умел. Он проверял тебя на анестезию руки, желая убедиться в твоем трансе.
— Ты имеешь в виду вариант с окурком? Он кивнул.
— Ты сам слышал это на записи. Очевидно, он что-то втыкал в твою руку — возможно, стерилизованную иглу. Навел анестезию и втыкал иглу. Если бы ты не находился под гипнозом, у тебя была бы тяжелая минутка. Вряд ли бы ты удержался от крика или резких движений. А он убедился в трансе и перешел к другим вопросам. Его слова вызвали во мне непроизвольную дрожь.
— Ты хочешь сказать, что он под гипнозом заставил мою руку онеметь, потом втыкал в меня булавки, а я даже не дергался?
— Ты ничего не чувствовал.
Я покачал головой.
— Умом понимаю, но в жизни такого не бывает. Я тебе не верю. Он пожал плечами.
— Это не важно.
— Нет, важно, Брюс. Я же должен вернуться в гостиницу. Он удивленно посмотрел на меня.
— Сегодня вечером?
— Нет. Как он там сказал? Завтра в семь часов вечера. Он будет ждать. Может быть, мне удастся, наконец, докопаться до сути. Ты знаешь, о чем я говорю. Иначе мне крышка.
— Да, конечно. Но…
— В том-то и дело. Что если я войду в номер, бац, и снова засну? Я покачал головой.
— Черт, в это трудно поверить. Но есть же какой-то способ избежать гипноза?
— Я как раз над этим думаю. Было бы проще загипнотизировать тебя и дать противоположные внушения, но я не могу.
— Почему?
— Мы оба это слышали. Он не так глуп и дал установку, что больше никому не удастся загипнотизировать тебя. Поэтому так оно и будет. Брюс вновь пожал плечами.
— Можно попытаться, но толку в этом мало. Надо искать другие варианты.
— В этот раз я не намерен влезать туда в одиночку. Я хочу притащить с собой все полицейское управление. Мы должны взять его… Пока он не испугался. Да, пока он чувствует себя в безопасности.
Я задумался на целую минуту.
— И есть тут такое, Брюс, от чего бы я не отказался. Я хочу вернуться туда и остаться в своем уме; я хочу запомнить все, что там произойдет. Если я буду контролировать ситуацию, мне, возможно, удастся прижать негодяя к стенке.
