Решив не мелькать перед глазами лишний раз, я вернулся в кабинет, сел за стол и достал газету, спрятав под нее записку от Олеси. Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел Олег.
Бросив на него взгляд, я сразу заметил перемены. Прежде всего он за две недели моего отпуска каким- то образом здорово похудел, под глазами проступили синяки и ссадины. Невесело улыбнувшись, Олег подошел к столу. Я понял, что настроение у него далеко не праздничное. Он что-то сказал конвоиру, тот взял листок и вышел. Олег протянул мне руку. Мы поздоровались.
– Ну как дела? – поинтересовался он с безразличием в голосе.
Я не знал, как отвечать на его вопрос, – говорить, как хорошо я отдохнул, выглядело бы как издевательство над ним.
– Нормально, – неопределенно ответил я.
– А как отдохнули?
– Отдыхать – не работать… – коротко, не вдаваясь в подробности своего отдыха, ответил я. Зачем раздражать человека? – А как у тебя дела?
Он молча пожал плечами:
– Пока жив…
– А почему тебя перевели в общую камеру, как ты думаешь?
– А что тут думать? – махнул он рукой. – Все ясно. Потому что я свои показания не меняю.
– В мое отсутствие к тебе приходили?
– И неоднократно.
– Что говорили?
– Предлагали все – колоться, брать вину, признаваться в чем-то, принимать на себя какие-то эпизоды…
– А эпизодов много?
– Да, достаточно много предъявляли.
– И что ты думаешь, кто-то из твоей команды все же начал давать показания?
Олег посмотрел куда-то вдаль:
– Трудно сказать… Но, видать, информация у них есть. Скорее всего кто-то «поплыл».
– Что ж теперь делать?
– Да что делать… Может, кто-то под прессом находился, нервы не выдержали… Но информация у них очень большая.
– Но ты-то ни в чем не признавался? – уточнил я.
– Абсолютно ни в чем!
– И что, чем-то угрожали?
– Да какие у них угрозы… Стали говорить, что бросят меня в общую камеру, к ворам…
– И как?
– Вот, перевели.
– И давно?
– Дней пять назад.
– А сколько человек в камере?
– Около девяноста, даже больше.
– Ого! – присвистнул я. – А камера большая?
– Чуть больше тридцати метров.
– Да как же вы там помещаетесь?!
– Да вот так и помещаемся, с трудом…
– А что за люди?
– Разные… – неопределенно ответил Олег.
– А почему у тебя на лице ссадины и синяки?
– Помахался уже кое с кем, – нехотя ответил Олег.
– А это как, случайно получилось или…
– Да что тут случайного, – зло проговорил Олег, – если все было подготовлено заранее! Так получилось, что я попал к людям, которые представляют структуры, враждебные мне. Иными словами, мои конкуренты. Вот, с одними уже помахался.
– А где махался?
– Один раз – в бане, другой – в камере… Ну ничего, – улыбнулся Олег, – за себя я смогу постоять, кое- кому влепил нормально.
Я знал, что Олег был хорошим самбистом, имел первый разряд. Но против большой группы людей и самбисту выстоять непросто…
Я думал, как продолжить разговор. Наконец сказал:
– Олег, есть не очень хорошие новости.
Он пристально взглянул на меня:
– Что случилось?
Я молча подвинул к нему газету:
– Почитай.
Олег вытащил из-под газеты конверт с письмом и фотографией Олеси. Взглянув на фотографию, он все понял.
– Кто?!
Я пожал плечами.
Олег быстро прочел письмо. Желваки на скулах еще больше вздулись, лицо покраснело.
– Так, ситуация складывается сложная… – сказал он. – Если со мной что случится, вам надо ехать в Амстердам.
– Куда?! – растерянно переспросил я.
– В Голландию.
Олег взял мою ручку, лежащую на столе, и стал писать на полях газеты что-то то ли на фламандском, то ли на французском языке.
– Что это?
– Название банка, – шепотом ответил Олег. – Вот номер ячейки, а вот код. Вот фамилия, на кого оформлена ячейка.
Написав все сведения, Олег стал подробно инструктировать меня. Вскоре я понял, что, в случае непредвиденной ситуации, мне нужно срочно выехать в Голландию и вытащить какие-то важные бумаги.
– А что я с ними дальше буду делать? – спросил я.
– Дальше – по обстановке. В этой ячейке находятся две тетради и кое-какие деньги. Деньги можете взять себе. А эти тетради – самая главная моя сила.
– Что с ними сделать?
– Если меня… не будет…
– Да что ты говоришь?! Почему это тебя не будет?
– Тут все может случиться, – ответил Олег. – Предчувствие у меня такое. Если что, то эти бумаги надо передать Олесе, потому что, возможно, это путь к ее свободе.
– А что в этих бумагах?
– Ну… Номера счетов, где лежат деньги, названия коммерческих организаций, подконтрольных, которым мы давали «крышу», список должников, а также наименования банков, куда вложены наши деньги. И еще кое-какие мои записи.
– Что значит записи?
– Размышления о жизни. Что-то вроде дневников. Но, честно говоря, – продолжил Олег, – я рассчитываю на лучшее. Человек всегда должен рассчитывать на лучшее. Однако все может быть. Если меня не будет в живых… – повторил он снова.
– Да что ж ты меня все время пугаешь? Почему тебя не будет в живых?
Олег не ответил на мой вопрос и продолжил:
– Так вот, если меня не будет в живых, только тогда нужно будет ехать в Голландию за дневником. А
