Это меня еще больше насторожило. «Что это значит? Может, он контролирует ситуацию?» – подумал я.
– У него там возникли проблемы…
– Я в курсе, – повторил Борис Петрович.
– Тогда я могу откланяться? – спросил я.
– Да, конечно. Всего доброго.
Я быстро вышел из машины. Водитель тут же занял свое место, и машина тронулась с места. Я не успел увидеть, кто сидит на заднем сиденье, каков он из себя.
Я пошел направо, сел в свою машину и поехал в сторону дома. Въехав во двор дома, я внимательно осмотрел его. Как ни странно, знакомой серой «Волги» я там не заметил. Наверное, потеряли ко мне интерес. Может, это и к лучшему…
Я поднялся на свой этаж, вошел в квартиру, сел в кресло и стал анализировать события. Во-первых, похищена Олеся. Олег находится в опасности. Об этом говорят несколько драк в следственном изоляторе с его участием. Наконец, Олег выдвинул ультиматум загадочному Борису Петровичу. И четвертое – это возможная поездка в Амстердам в случае гибели Олега или каких-то иных событий, на ход которых он не сможет, как он сказал, сам повлиять.
Итак, напрашивается вывод. За три следующих дня должны будут произойти какие-то события. Но что это будет? С чем они будут связаны? Неужели Олег задумал бежать и Борис Петрович будет организовывать побег? Нет, это маловероятно. Эта идея обречена на провал.
Что же еще может быть? Тайное похищение? Тоже практически невозможно. Какие еще действия может предпринять Борис Петрович по требованию Олега? Я не мог этого понять.
Так просидел, ломая голову, почти целый вечер…
В выходные решил не искушать судьбу и поехал с семьей за город. Однако предчувствие того, что что-то должно случиться, заставило меня, перед тем как выйти из квартиры, вставить в прорезь видеомагнитофона чистую кассету и запрограммировать таймером запись всех выпусков новостей, а также криминальных программ. Я рассчитывал, что если за выходные что-то случится, то обязательно подробности этого передадут по телевидению и я смогу увидеть их в записи.
Жена удивленно смотрела на мои манипуляции и спросила:
– Ты ждешь чего-то интересного для себя? Хочешь записать какую-то передачу?
– Да, – кивнул я, – «Криминал», по работе.
…Выходные пролетели быстро. Вечером в воскресенье я вернулся домой и тут же бросился к видеомагнитофону просматривать все, что было записано в наше отсутствие. Однако ни в новостях, ни в других передачах ни о ЧП в следственном изоляторе, ни о каких-то волнениях в криминальной жизни столицы ничего сказано не было, за исключением трех убийств, два из которых были совершены на бытовой почве, а третье – заказное: убили какого-то авторитета в Измайловском районе. «Ну, – подумал я, – таких убивают каждый день. Значит, все пока нормально».
Однако в девять вечера неожиданно зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Алло!
Мужской низкий голос назвал меня по имени-отчеству.
– Да, это я.
– Я должен вам сказать… – раздалось в трубке.
– Кто это говорит? – перебил я.
– Это неважно. У вас есть один клиент, который находится в следственном изоляторе. Так вот, у этого клиента очень много долгов. Вы, наверное, это хорошо знаете.
– Ну и что?
– Долги нужно возвращать.
– Но это не мое дело, а его. От меня-то чего вы хотите?
Собеседник сделал паузу.
– Я хочу немногого. Чтобы вы работали так, как работают обычные адвокаты, и не выходили за рамки своей профессии.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что вы должны делать то, что вам полагается. Вы же неглупый человек и должны все прекрасно понимать.
– Я не считаю, что выхожу за рамки своей работы. Да и почему я должен перед вами отчитываться?
– Мое дело, – сказал неизвестный, – предупредить вас. Мы нормальные люди и не хотим неприятностей ни вам, ни вашим близким. Тем более что вы понимаете, если мы знаем ваш телефон, то, соответственно, знаем и адрес, и даже номер вашей машины.
Я понимал, что все сказанное относится к моей работе с Олегом. Но какую цель преследует неизвестный своим звонком, не понимал.
Наконец, после большой паузы, собеседник продолжил:
– Теперь самое главное. Мне очень бы не хотелось… Вернее, нам бы очень не хотелось, – поправился он, – чтобы вы проявляли активность в связи с какими-либо событиями в отношении вашего подзащитного. Вы понимаете меня?
– Да, понимаю, – ответил я. – Но это моя работа. Кто знает, каковы ее критерии и в чем заключается эта активность?
– Не нужно никакой активности вообще. А лучше всего постарайтесь забыть все и жить нормальной жизнью. Так оно спокойнее будет. Я правильно говорю? – сказал неизвестный, ожидая моего ответа.
Но я промолчал.
– Ну, всего хорошего. Желаю вам успехов и, главное, беречь свое здоровье, – закончил неизвестный. – Всего доброго.
В трубке послышались гудки отбоя.
Звонок был полной неожиданностью для меня. Вроде не угроза, а с другой стороны – предупреждение. Какова цель этого звонка? Что значит – не проявлять активность? Может быть, они знают о моем задании в Голландии, о том, что я должен привезти из банковской ячейки дневники и списки Олега? Тогда почему они ничего не сказали об этом, почему не требуют передачи номеров ячейки и названия банка? В чем заключается моя активность? Я выполняю свои обязанности – хожу в следственный изолятор, разговариваю с ним, ничего более. Да, конечно, я имел несколько встреч – с Борисом Петровичем, с коммерсантом. И что из того? Так все работают… Какая активность, и к чему этот звонок?
Наконец наступил понедельник, 19 января 1998 года – этот день я запомнил надолго. Я подъехал к следственному изолятору. Быстро поднявшись на второй этаж, заполнив карточку вызова, протянул ее контролеру. Женщина взяла картотеку, вытащила листок, посмотрела на него и тут же перевела взгляд на меня:
– Вас просили подойти в кабинет номер шестнадцать.
– А что это за кабинет?
– Там находится заместитель начальника учреждения по режиму.
«Так, – подумал я. – Что-то случилось!» Медленно вышел из комнаты, где находилась картотека, и посмотрел по сторонам. Кабинет номер шестнадцать где-то за углом. Я пошел в ту сторону. Ноги будто налились свинцом. «Что же случилось? – думал я. – А вдруг это и для меня тоже опасно? Вдруг он совершил побег или убил кого-то? Вдруг меня сейчас задержат? Что стоит задержать адвоката? Ведь адвокат всегда на стороне подзащитного, а подзащитный – оппонент той организации, в которой он находится… Но в чем я виновен?» Но это моя версия. «Был бы человек, а статья для него всегда найдется», – вспомнил я слова известного специалиста шить дела Вышинского.
Я подошел к двери кабинета. Дверь была металлической, обитой кожзаменителем. С правой стороны висела табличка: «Заместитель начальника учреждения по режиму». Постучал. В кабинете молчали. Попробовал надавить на ручку – дверь была закрыта.
Я немного подождал. В кабинете никого не было. Опять мою голову заполнили неприятные мысли: что же могло случиться с Олегом? Ведь не случайно он выдвинул ультиматум… И имеет ли отношение к случившемуся Борис Петрович? Ну ладно, что гадать, надо набраться терпения. Сейчас я все узнаю, или, по
