Тяжба вокруг Павла Захарова не угасала. На его сторону встали влиятельные депутаты, деятели искусства и даже чины из силовых ведомств.
Но содержание законника в стенах следственного изолятора правоохранительным органам было крайне необходимо. Милиция намеревалась доказать хотя бы часть той информации, которая накопилась у них за последние годы в отношении Цируля, а изъятый пистолет был лишь предлогом в той большой кропотливой работе, которую вели органы. С этой целью следственные органы совместно с администрацией следственного изолятора решили выдвинуть новое обвинение – о причастности Захарова к распространению наркотиков в стенах следственного изолятора.
Через несколько дней Цируля вновь ведут на допрос к следователю. На сей раз вместе со следователем в кабинете находится заместитель начальника учреждения по режиму, который и показал Цирулю тот рапорт и ту записку, адресованную Робинзону по поводу передачи наркотиков, которую до того уже показывал ему тот самый майор-вымогатель.
Цируль, просмотрев эти записки, оставался равнодушным. Он пожал плечами.
– Что вы можете сказать, Павел Васильевич, – обратился к нему следователь, – по поводу возможности будущего обвинения?
– Ваше дело предъявлять, наше дело отметать, – спокойно сказал Цируль.
Тогда в разговор вступил заместитель начальника СИЗО по режиму.
– Павел Васильевич, а что если мы сделаем так? Мы это обвинение пока придержим, если вы назовете нам сотрудников следственного изолятора, которые помогали вам получать наркотики с воли.
– Ты что же мне, мент, западло предлагаешь? – гневно сказал Цируль. – Мне, законнику, предлагаешь стукачом стать на старости лет? Заложить, пускай даже ваших ментов? Да ни в жизнь такого не будет!
Тогда следователь продолжил:
– Ну тогда тебе, Павел Васильевич, придется одному отвечать – «паровозом» идти по этому делу. А там уже срок совсем другой. Это не три года за ствол, а гораздо больше.
– На пушку берешь, начальник? – сказал Цируль. – Нет у тебя никаких доказательств по этому делу. Мало ли – маляву взяли, ну и что? А где наркота-то? Нет. А раз нет, то и доказательств у вас нет.
Следователь и оперативник замолчали. Лицо оперативника стало красным. Он уже занервничал.
– Нет, говоришь? Будут! – сказал он. – И я думаю, что в ближайшее время. Дай срок, Павел Васильевич! Все будет в лучшем виде.
– Давай, начальник, – равнодушно сказал Цируль, – давай, крути на всю баранку! Можешь мне все статьи УК клеить – твое право.
Допроса не получилось, и вскоре Цируля вернули в камеру.
После возвращения Цируль задумался. Конечно, он прекрасно понимал, что оперативникам многое известно о его жизни. Конечно, он предполагал, что в камере есть стукач. Кто-то информирует о том, что он получает наркотики с воли и распределяет для воров.
Но, с другой стороны, никаких доказательств у них нет. Иначе бы они не стали раскрывать свои карты, показывать рапорта, малявы, перехваченные ими. Всматриваясь в обитателей камеры, Цируль ловил себя на мысли, что не каждый из бродяг решится заложить самого Пашу Цируля. В конце концов, пронесет!
Прошло немного времени. Цируля перевели в другую камеру, на сей раз в общую. Он почти забыл про те угрозы, которые получил после допроса со стороны режимника и следака, но тут наступил злополучный день, который принес Цирулю новые ужасы и кошмары.
Ничего значительного в этот день не ожидалось. Как обычно, Цируль встал, позавтракал, сел смотреть телевизор. Но около двенадцати дня вошел конвоир и, назвав его фамилию, сказал, чтобы он готовился на беседу с адвокатом.
Паша взял тетрадку с ручкой, которые постоянно носил на встречи с адвокатами. В ней он писал ответы на те малявы, которые получал через адвокатов с воли. За последнее время такие малявы стали приходить очень часто. Многие просто из солидарности передавали приветы, другие задавали вопросы по бизнесу, третьи спрашивали совета или рекомендаций по воровским делам.
Паша привык быть участником такой тайной переписки. К тому же бригада адвокатов, которые обслуживали Павла Захарова, была достаточно многочисленной. Так было специально задумано Цирулем. С одной стороны, за большим количеством адвокатов труднее проследить, а Цируль не исключал возможности, что слежка за ними ведется. Кроме того, некоторые согласились проносить ему наркотики, однако часть категорически отказалась. Поэтому время от времени Цируль менял состав адвокатов. На сей раз он не вспомнил, кто из адвокатов должен прийти к нему, он просто шел на встречу.
Медленно проходя по коридорам, он добрался до следственного кабинета. Его номер был 50. Павел слышал, что этот кабинет был когда-то резервом Генеральной прокуратуры, то есть когда приезжал какой- то важняк, следователь по особо важным поручениям, его всегда ждал свободный кабинет для встречи с подследственным. Но последнее время кабинет стали предоставлять сначала простым следователям, а позже – и адвокатам, поэтому Цируль не удивился тому, что его привели в 50-й кабинет.
Этот кабинет значительно отличался от других на этаже следственной части, прежде всего – своими размерами. Это было по крайней мере три обычных кабинета, соединенных в одну комнату. А все остальное – как и в других: стол с прибитыми ножками, три стула, также прибитые, и окно, выходящее в тюремный двор, вешалка для одежды, висящая напротив окна.
Открыв дверь, конвоир сказал Цирулю, чтобы он входил. Адвокат уже сидел за столом. Сидящий за столом был полным мужчиной, с круглым лицом, с лысиной, в очках с золотой оправой. Этого адвоката Цируль хорошо знал. Хотя он и работал с ним только две недели, но адвокат был рисковым и спокойно проносил наркотики с воли. Поэтому Цируль приветливо улыбнулся ему.
Конвоир протянул адвокату листок вызова заключенного, тот взял его, поблагодарил и, дождавшись, когда конвоир выйдет из комнаты, протянул руку для приветствия Цирулю. Тот пожал ее и почувствовал, что между пальцами адвоката зажат небольшой пакетик из серебряной бумажки. Это и был наркотик.
Паша ловким движением перехватил пакетик и положил его в карман своей куртки. Из другого кармана он достал пачку сигарет, зажигалку и закурил, внимательно глядя на адвоката.
Тот достал из «дипломата» несколько газет и журнал, которые хотел передать Цирулю для чтения. Тоже достал пачку сигарет, закурил и задумался. Выпустив облако дыма, спросил:
– Ну, как дела, Павел Васильевич?
Цируль пожал плечами:
– Нормально пока. Все по-старому. А у вас как?
Адвокат сделал паузу:
– Все будет нормально. Скоро выйдете на свободу. Мы подключили очень серьезных людей, – понизив голос, он намекал на то, что очередной влиятельный человек взялся помогать решать судьбу Цируля.
Цируль улыбнулся. Эта новость была приятной для него, так как он все же верил, что может быть освобожден в ближайшее время.
– Ну а сам-то как? – переходя на «ты», обратился он к адвокату.
– Все путем, Павел Васильевич. Прошел по зеленой улице, – адвокат намекал на то, что в прошлом был сотрудником правоохранительных органов, таким же следователем, однако, выйдя на пенсию в сравнительно молодом возрасте, переквалифицировался в адвокаты. Но милицейские связи он старался сохранять, поэтому в следственный изолятор всегда проходил по зеленой улице, то есть безо всякой задержки – никаких очередей, в которых часами томились его коллеги, для него не существовало. Проходя по коридорам, он всегда приветливо здоровался с обслуживающим персоналом, который его также узнавал. Адвокат знал себе цену, но был из категории хвастливых, поэтому всячески старался приписывать себе даже то, чего и не делал.
– Вот видите, – сказал он, обращаясь к Цирулю, – и кабинетик нам хороший подобрали, и быстро провели вас.
За таким разговором они выкурили несколько сигарет. Пепельница уже была полна окурков. Цируль не спешил открывать наркотик и занюхивать его.
– Что еще в мире делается? Чем Москва дышит? – спросил он.
Адвокат стал рассказывать о последних столичных новостях. Тем временем Цируль поднял голову и внимательно посмотрел на лампу, висящую на потолке, а также на несколько датчиков противопожарной
