Бобби.
Он передернул плечами.
— У меня единственное желание — убил бы ее собственными руками. Но она предпочла тебя, и поэтому все останется как есть.
— И ты приехал сюда ради того, чтобы сказать, что мы по-прежнему друзья?
Я был тронут.
— Ну, была еще конечно тайная надежда, что меня пригласят на обед, приготовленный Анатолем, а так я решил остановиться в гостинице «Бык в Кустах». Как ты нашел кухню Анатоля?
— Она становится все изумительней.
— Все так же тает во рту? Знаешь, уже два года прошло, как я пробовал его блюда, до сих пор прямо слюнки во рту. Вот это кулинар!
«О, да!» — сказал я. Я бы даже снял шляпу, но шляпы, к сожалению, не было.
— Как ты думаешь, дойдет у меня дело до приглашения на обед?
— Конечно же, дружище. Страждущих никогда не отвращают от этого дома.
— Я рад. А после обеда я пойду и сделаю предложение Филлис Милз.
— Что?!
— Я знаю, что ты подумал. Что она родственница Обри Апджона, да? Но, Берти, разве она виновата?
— Ну конечно, это ее беда, а не вина.
— Вот именно. Давай будем благородны. Ведь она очень милая, прелестная девушка, не то, что некоторые рыжеволосые Далиды, не будем называть их имени.
— Но ты едва знаком с Филлис.
—Отчего же, мы очень тесно общались в Швейцарии. Мы с ней в прекрасных отношениях.
Мне показалось, что наступил момент, когда отсутствие новостей для Киппера — уже не хорошие новости.
— Нет, Киппер, по-моему не стоит делать такого предложения Филлис Милз. Бобби это может не понравиться.
— Тем лучше: пусть знает, что она не единственная роза, благоухающая в саду жизни. Ну чего ты ухмыляешься?
На самом деле я не ухмылялся, а загадочно улыбался:
«Киппер, у меня есть для тебя потрясающая новость…»
Друзья, если есть среди вас люди с больной печенью, тогда может быть вы слышали о Лечебном бальзаме Доктора Гордона, он дает чудодейственный эффект. Опишу вам его никак не ради рекламы, а в целях художественного сравнения. Так вот, человек мучается, лицо у него исхудалое, глаза потухшие, всем своим обликом он говорит, что принятие пищи для него пустая трата денег. Но попьешь этот бальзам, и человек оживает, он румян как помидор и крепок как огурец, только что сорванный с грядки: у человека, как говорят французы, bien-etrе, хорошее самочувствие… Друзья мои, все, что я рассказал Кипперу, произвело эффект равный приему бальзама в суточной дозе для взрослых, до еды…
Итак, наш Киппер менялся на глазах: его начинало буквально распирать от счастья, словно надувную утку, которой только что заклеили дырку и запустили в тазик с водой. «Чтоб мне лопнуть!» — воскликнул он, когда я выдохнул последнее слово. — «Какой же я болван»
— Я знал, что ты это заметишь.
— Какая же она умница! Мало какая девушка так ловко все придумает!
— Мало какая.
— Настоящая спутница жизни! Никогда не растеряется в трудную минуту. Ну же, Берти, как развиваются события?
— По-моему, все идет по намеченному плану. По прочтении объявления в «Таймс» с Уикам-старшей случилась истерика, и она благополучно грохнулась в обморок.
— Неужели она так тебя не любит?
— У меня сложилось именно такое впечатление. И она подтвердила это своими последующими телеграммами, где называет меня дундуком зпт рохлей зпт остолопом тчк.
— Отлично, отлично. Похоже, что на твоем фоне я начинаю выигрывать. Может дело и идет к тому, что Леди Уикам действительно благословит наш брак. Берти, подумать только, Бобби скоро будет моей, а сегодня вечером меня еще ждет ужин от Анатоля! Берти — я готов плясать сарабанду от счастья! Кстати, Берти, уже если зашла речь об ужине, может дело дойдет и до постели… То есть я хочу сказать, что конечно, «Бык в Кустах», если верить «Путеводителю Автомобилиста», хорошее заведение, но я так не люблю эти деревенские гостиницы… Я с большим удовольствием предпочел бы Бринкли. Может ты поговоришь с тетушкой?
— Ее здесь нет. Она уехала к своему сыну Бонзо, он заболел корью. Но еще сегодня днем она звонила мне и просила, чтобы я позвал тебя погостить у нас подольше.
— Ты смеешься надо мной?
— Нет, это официальное приглашение.
— Но почему она оказывает мне такую честь?
— Она хочет, чтобы ты кое-что для нее сделал.
— Я сделаю для нее все! Слушай, а она не…
В его глазах застыло беспокойство. — «А она не хочет, чтобы я вручал призы в Снодберской Школе? Как Гасси?»
Киппер имел в виду нашего общего знакомого Гасси Финк-Ноттла, которого моя тетушка-таки доняла, и он занялся этими призами прошлым летом, и полностью оправдал свою фамилию, потому что поднял уровень выступлений на недосягаемую планку и этим оказал нам плохую услугу.
— Нет, не беспокойся. В этом году призы будет вручать Обри Апджон.
— Слава богу. Ну и как он, кстати? Ты ведь уже виделся с ним?
— О да, мы уже виделись, и я пролил на него свой чай.
— Ты просто молодец.
— Он отрастил себе усы.
— Это хорошо, немного уменьшит мой синдром школьника. Представляю, что он почувствует, когда увидит еще и меня. Два его самых приснопамятных ученика.
— Его нет здесь.
— Но ты же говорил, что он здесь.
— Он был, он будет, но его нет. Он уехал в Лондон.
— Ну а кто-нибудь тут есть кроме тебя?
— Конечно. Филлис Милз.
— Чудесная девушка.
— А еще Миссис Хомер Крим из Нью-Йорк-сити, штат Нью-Йорк, со своим сыном Уилбертом. И в связи с этим хочу тебе сказать, какую просьбу имеет к тебе тетушка Далия.
И я все рассказал ему о ситуации «Уилберт тире Филлис», а также заметил, что если он даже и против, то все равно вето на билль моей тетушки может наложить только американский президент. Киппер очень любезно выслушал меня, а когда я закончил, сказал, что он с большим удовольствием все это сделает. И еще он сказал, что нет такого дела, которым он мог бы вполне выразить свое уважение к тетушке Далии.
«Положись на меня, Берти», — сказал он. «Никак нельзя допустить, чтобы Филлис связала свою жизнь с этим сумасшедшим. Я готов на время отказать себе в личной жизни, лишь бы у него не было своей. Я готов стать его второй тенью, прятаться в самой густой крапиве, чтобы в нужный момент случайно оказаться рядом. А сейчас, покажи мне пожалуйста мою комнату, чтобы я мог принять ванну и привести себя в парадный вид для выхода к ужину. Скажи, Анатоль по-прежнему готовит свои timbales des ris de veau toulousaines?»
— Да, и Sylphides a la creme d' ecrevisses
«О, ему нет равных, нет равных», — сказал Киппер облизываясь, словно волк из русской народной сказки. — «Француз! И этим все сказано…»
