остановлюсь в трактире. А к Галану… да, может, я к нему и вообще заеать не буду. Не нравится он мне!
— Деньги есть? — деловито спросил Паклус.
— Есть.
— Все равно возьми! — И баронет отвязал от пояса довольно-таки тощий кошелек. — Тут серебро в основном… но лишним не будет.
— Спасибо, сэр Паклус, — сказал Трикс. Деньги у него и впрямь были, но обидеть рыцаря отказом он не мог.
Паклус кивнул, хлопнул Трикса по плечу тяжелой рой в латной перчатке и побрел к своим новобранцам. На полпути остановился и крикнул:
— Привет передавай!
— Обязательно! — забираясь в седло, ответил Трикс.
Зимняя дорога тяжела, даже если у тебя хорошая ладь, деньги, едешь ты по торным путям и через бепасные места. Даже то, что ты самый настоящий волшеик, не очень-то облегчает дорогу — если, конечно, ты не умеешь телепортироваться.
Трикс не умел. И потому к башне волшебника Радиона Щавеля в окрестностях городка Босгарда он приехал к полудню последнего дня уходящего года.
Чем ближе он подъезжал к башне, тем меньше месость вокруг походила на зимнюю. Нет, воздух был по-прежнему холоден. Но серые облака на небе все больше и больше редели, пока сквозь них не прорвалось чистое губое небо и яркое желтое солнце. Снег исчез вначале с земли, хоть и кружился в воздухе, а потом его не стало ссем. Под копытами удивленной кобылы появилась трава, вначале желтая, прошлогодняя, а потом и зеленая, живая. Метрах в ста от башни лошадь наотрез отказалась двигатя дальше, не перекусив.
Трикс слез с кобылы, привязал поводья к дереву, вокруг которого хватало травы, и пошел к башне.
У входа дежурил все тот же серый минотавр Харым. К удивлению Трикса, его появление словно бы обрадово Харыма.
— Здры… зпасибы… — прорычал минотавр, когда Трикс приблизился.
— Привет, Харым, — ответил Трикс. — За что спасо-то?
— Зазы… За зы… зына…
— За сына? — догадался Трикс. — А что… А! Не за что. Каким образом волшебные существа нанимаются к призвавшему их волшебнику, Трикс не знал. Но, наверное,
это дело семейное. Выходит, что Сида Канга сторожил сейчас сын Харыма…
— Хозяин дома? — уточнил на всякий случай Трикс. Харым энергично закивал. Трикс вздохнул, собираясь с духом. Хорошо, конечно, что с ним Аннет…
— Милый, я, пожалуй, перекушу… — Фея выскольула у него из-за пазухи и полетела над цветущим зимним лугом. В очередной раз Трикс заподозрил, что она читает его мысли, но спорить с фамильяром — дело почти безнежное. Трикс печально посмотрел ей вслед и вошел в башню мага.
Лифт все так же скрипел и опасно раскачивался, но все-таки доставил Трикса наверх целым и невредимым. Прежде всего Трикс снял теплую меховую куртку, отряхнул с сапог грязь, пригладил волосы — и только после этого, собравшись с духом, отправился в кабинет Щавеля.
Волшебник творил.
Он сидел за столом, грызя перо и наблюдая смутные картинки, кружащие в хрустальном шаре. Потом начертал на пергаменте несколько слов. Глотнул из кружки кофе. Повертел в руках трубку, собрался было ее набить, но передумал и снова начал писать.
Трикс терпеливо ждал.
— Я не выношу, когда кто-то стоит за спиной, когда я собираюсь работать! — отшвыривая перо, воскликнул Щель. — Что ты здесь делаешь?
К Триксу он упрямо не поворачивался.
— Учитель, мне нужен совет… — пробормотал Трикс.
— Какой еще совет? Ты сам волшебник! Ты меня прзошел! Иди в академию, если тебе нужны советы! — упро ответил Щавель.
— Учитель… я целую неделю ехал… — жалобно сказал Трикс. — На меня два раза разбойники нападали. А один раз волки гнались… Еще я отравился в таверне и у меня болел живот. Еще…
— Я что, лекарь? — Щавель наконец-то соизволил пернуться. — Или утешитель слабых духом волшебников? Волки, разбойники, живот… Доехал же? Доехал…
Трикс терпеливо ждал.
— Что тебе нужно? — спросил наконец Щавель.
— Учитель, почему вы меня прогнали? — спросил Трикс.
— Я? Прогнал тебя? — Щавель всплеснул руками. — Нет, ну вы это слышите… Я тебя не прогонял. Я честно признал твое превосходство, когда понял, что ты сделал.
— Но я не понимаю, что я сделал! — воскликнул Трикс.
— Честно? — с сомнением спросил Щавель. Трикс кивнул.
Лицо Радиона подобрело.
— Ты все-таки неуч и недотепа, — сказал он с удольствием. — Ты даже ничего не заподозрил… совсем ничего?
— Ну, меня смущает одна вещь, — признался Трикс. — Я не понимаю, почему Сатор Гриз оставил моих родителей в живых. Не похоже это на него.
Щавель встал, вышел из-за стола, внимательно посмрел на Трикса. Кивнул:
— А он их и не оставил… в каком-то смысле.
— Я… я их оживил? — в ужасе спросил Трикс. — Они что теперь личи?
— Как они могут быть личами, дубина? — возмутился Щавель. — Нет, с ними все нормально… Хорошо, слушай меня внимательно. Что такое магия?
— Искусство изменять мир словами, — ответил Трикс.
— Что может магия?
— То, что не противоречит здравому смыслу, — сказал Трикс. — То есть нельзя превратить железо в золото…
нельзя сделать, к примеру, небо красным, а солнце зеным…
— Магия может и большее, — негромко и уж совсем без возмущения сказал Щавель. — Куда большее, мой мальчик. Магия основана на вере и желании. Чем больше твоя вера в то, что это возможно сделать, чем больше твое желание, чтобы так оно и было, тем сильнее мир прогибается под волей мага. Могло случиться так, что Гриз никого не убил во время переворота?
— Возможно, конечно, — сказал Трикс. — Хоть и малероятно…
— Но ты этого хотел? — вкрадчиво спросил Щавель.
— Конечно! Больше всего на свете!
— Понимаешь, мальчик, — Щавель вздохнул, — твое желание и твоя вера были так сильны, что вся наша реалость перед ней не устояла. Когда Маркель произнес свои неосторожные слова о том, что не казнил бы Сатора Гриза, будь твои родители живы… что ты подумал?
— Что так могло бы быть, — прошептал Трикс. — Но я же только подумал! Я не сказал вслух! Я не колдовал!
— Чем отличаются слова, сказанные вслух, от слов, которые у тебя на уме? — Щавель пожал плечами. — Толо тем, что их слышат наивные люди, верящие каждому слову волшебника и тем заставляющие мир меняться. То, что ты подумал, слышал только ты. Но на один миг, на один крошечный миг ты в это поверил. Ты ведь не видел своих родителей убитыми. Тебе хотелось поверить, что они живы. Ты поверил — и мир изменился.
