– Ну, конечно, оставьте его у меня, – ядовито отозвалась Чарли. – Я вызову работника со скотобойни, и мы решим, что можно приготовить из вашего Сэма. Как вам известно, я очень люблю свиные ребрышки;
– Вы соображаете, что говорите? Это же мое животное!
– Это свинья, черт возьми! Большая, старая, страшная свинья.
Фил выпрямился. Вы только посмотрите на него – он снова переоделся, и снова в костюм-тройку, но на этот раз в темно-коричневый с ярко-желтым галстуком. Боже милостивый!
– Возьмите его с собой, – предложила Чарли.
– Не могу. – Он тяжело вздохнул, словно на его плечи легла вся мировая скорбь. – Я.., то есть моя компания только что закончила ремонт лагеря бойскаутов в лесном заповеднике Майлз-Стэндиш. И я обещал быть на открытии.
– Отправьте туда вице-президента. – Она старательно чесала левой рукой правую лопатку, чесалось ужасно, но никак не удавалось дотянуться.
– Нет, не могу. Если бы я пообещал мэру или кому-нибудь еще из чиновников, я бы так и сделал. Но я обещал ребятам. Если мы хотим, чтобы этот мир стал лучше, надо держать слово, данное детям!
Это нечестно, подумала Чарли. Как только я сочту его полным идиотом, он скажет что-нибудь такое, с чем невозможно не согласиться! Но я заставлю его проявить свою истинную сущность.
– Держу пари, вы нагрели руки на этой сделке, – огрызнулась она.
Он насторожился, но спокойно заметил:
– Это благотворительная акция, мы проводим ее дважды в год, иногда чаще, чтобы выразить свою признательность городу.
На губах у него играла вызывающая улыбка, он словно провоцировал ее на еще одно глупое замечание. Чарли промолчала. Для представительницы семейства Макеннали ситуация была непривычной, и Фил, таким образом, одержал победу.
– Чешется плечо? – Чарли не успела придумать дерзкий ответ, как его огромная рука накрыла ее ладонь. – Здесь?
– Немного пониже, – пробормотала она. – Чуть левее. А-а!
– Вам нужно под горячий душ.
Чарли решила не сдаваться.
– Еще бы, – с горечью согласилась она. – А как, черт подери, я смогу вымыться, не замочив повязку?
– Нет проблем.
Он только взял ее за локоть, и Чарли без малейшего усилия, пушинкой поднялась над кроватью.
– О Господи. – От изумления она открыла рот.
Фил улыбнулся:
– У вас ванная там же, где и у меня? Чарли только кивнула. Ноги ее едва касались пола, когда он, можно сказать, нес ее в ванную.
– Неплохо. И кафель у вас блестит.
Ужасно хотелось объяснить ему, что она сама натирает кафель до блеска, а полчища его экономок способны только стянуть что-нибудь при случае. Но слова почему-то не шли.
– А теперь сядьте сюда. – Мускулистая рука усадила ее на край ванны. – Я сейчас вернусь.
Она ошеломленно уставилась ему в спину.
Уж конечно, я подожду. Мне нечего делать целых шесть недель. Я буду просто здесь сидеть и...
Фил вернулся через минуту с пластиковым пакетом для мусора. Он снял пиджак и рубашку – вот это да!
– Вытяните руку, – мягко сказал Фил. Она с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.
– Не эту, другую.
Чарли украдкой посмотрела, не смеется ли он, но увидела в его карих глазах сострадание. Это ее удивило.
– Другую? – Она медленно подняла правую руку и отчитала себя: ты словно неразумный ребенок. А он такой серьезный. Улыбается он хоть иногда, этот гигант? Словно прочитав ее мысли. Фил улыбнулся – правда, лишь половиной рта, но это определенно была улыбка.
Пока она наблюдала за ним, он засунул ее поврежденную руку в пакет и перевязал эластичным бинтом.
– От вас требуется лишь, стоя под душем, держать руку вверх, чтобы на нее не попала вода. Понятно?
– Понятно, – пробормотала Чарли. Он пустил горячую и холодную воду, заботливо проверил температуру.
– А теперь сюда, – он отдернул занавеску душа.
Она с трудом встала.
– Как же я буду мыться в ночной рубашке? Мне не снять ее одной рукой.
– А-а, это, оказывается, ночная рубашка. Я думал, это тенниска вашего брата.
– У меня нет братьев.
– Ну, значит, вашего последнего возлюбленного.
– Не угадали, – проворчала Чарли. Слишком уж он наблюдателен и самонадеян, а она настолько не в своей тарелке, что уже и сарказм не может ее защитить. Что вы делаете?
– Помогаю. – От удовольствия он прищелкнул языком. С непривычки звук получился хрипловатый, но явно выражал удовлетворение. – Нагните голову.
Чарли машинально подчинилась, и, когда рубашка оказалась у Фила, он осторожно высвободил ее завязанную руку. Тут до Чарли наконец дошло, что она совершенно голая.
– Что вы делаете? – закричала она.
– Помогаю.
Бесполезно было прикрываться руками, к тому же он прокомментировал, снова щелкнув языком:
– Чудесно. А теперь, милочка, под душ.
Она почувствовала, что он взял ее за левый локоть, приподнял, и она оказалась в ванне. Как приятно было стоять под теплыми струями Фил задернул занавеску и спросил:
– Ну как?
– Замечательно, – слабым голосом проговорила Чарли и подумала, что очутилась в ловушке: голая под душем, а за занавеской незнакомый мужчина. Ну, не совсем незнакомый. И придется вскоре из ванны вылезать, так что надо идти на компромисс. – Спасибо, – голос у нее слегка дрожал, но звучал уже громче, я пригляжу за Сэмом. Так что отправляйтесь на церемонию.
– Что ж, очень по-соседски. Сейчас приведу Сэма, он будет в восторге.
– Надо думать! – Это ее замечание осталось без ответа, и, отодвинув чуть-чуть занавеску, она высунула нос наружу. Фила не было. – Сексуально озабоченный негодяй! – крикнула Чарли, но шум воды заглушил ее слова.
Еще ни разу ни одному мужчине не удавалось нарушить размеренное течение ее жизни. Ни разу! Сбитая с толку, с поднятой правой рукой, Чарли намылила левую и стала массирующими движениями водить по груди, не замечая, как под ладонью набухают розовые кончики сосков.
Фил Этмор вернулся в контору около четырех часов дня, одетый в джинсы и старый запачканный пиджак, но с улыбкой во весь рот.
Секретарь Клодия Сильвия встретила его у дверей:
– Как церемония? Ты вел себя как подобает джентльмену?
– Не приставай, Клодия. – Он безуспешно пытался отчистить пиджак, а она ходила вокруг, вытаскивая у него из волос прутики и листья. – Я толкнул шикарную речь, потом мы здорово повеселились, потом я посадил ребят в фургон, отвез их на «Мэри и Эвелин», и мы совершили морскую прогулку. Ребята были в восторге.
Он плюхнулся в кресло у письменного стола и стал вытаскивать рубашку из брюк.
– Все в порядке, Филип?
– Да нет. Я уже две недели об этом думаю – о капитане Харди с его артритом. Он приходил?
