Очень скоро им подали отличный ужин. Веселая и обходительная официантка со значком на груди, гласившим, что ее можно называть просто Бетти и что она готова сделать все, чтобы их день был счастливым, расставила тарелки на столике.
Эмми жадно глотала яичницу с беконом. Броди, чувствовавший себя в легкой и непринужденной атмосфере кафе неловко в своем строгом деловом костюме, снял пиджак, повесил его на спинку стула и, ослабив узел галстука, набросился на баранью котлету с не меньшим аппетитом.
– Простите, что причинила вам столько беспокойства, Броди, – сказала Эмми, когда с ужином было покончено. Она оперлась локтями на стол и положила подбородок на ладони, так что ее тонкие пальцы теперь обхватили лицо. Ее прямой тонкий носик, подумал Броди, украшает как раз нужное количество веснушек, словно кто-то слегка припудрил ее золотой пыльцой. – Но не могла же я допустить, чтобы папа просто так запер меня в детской, словно какую-то непослушную девчонку, не правда ли?
Веснушки? Золотая пыльца? Броди, уже всерьез обеспокоившись, постарался взять себя в руки.
– Мне кажется, он действительно немного запоздал. Может быть, если бы он пару раз выдрал вас в детстве, все было бы теперь несколько иначе.
Она скорчила недовольную гримаску.
– Через месяц мне исполнится двадцать три года. По-моему, этого достаточно, чтобы принимать самостоятельные решения. Вы так не считаете?
– В нормальных обстоятельствах – да, бесспорно, – осторожно ответил Броди. – Но, к сожалению, ваши деньги делают положение явно ненормальным.
– Мои деньги! – с отвращением сказала она. – Все упирается в деньги. Это просто неприлично, когда один человек может владеть такими деньгами. Я хотела отказаться от них, едва мне исполнился двадцать один год. Но Холлингворт ничего не хотел слышать.
Броди вполне понимал ее чувства, но едва ли мог их разделить. Теперь он хорошо видел, что беспокойство Джералда Карлайзла вполне обоснованно.
– Может быть, мистер Холлингворт считает, что вы об этом будете жалеть. Позднее, – безо всякого выражения сказал он.
– Холлингворт! – с тем же отвращением произнесла она. – Он до сих пор обращается со мной как с двухлетним младенцем. Даже выговаривает мне, если я трачу больше, чем следует.
– Неужели?
– Это мои деньги, – сердито сказала она. – Кажется, я имею право делать с ними все, что хочу.
Это, конечно, зависит от того, как именно она хочет с ними поступить, подумал Броди. Он налил себе еще кофе, чтобы не встретиться снова с ее глазами, наверняка пылающими негодованием. Ему и так с трудом удавалось сохранять безразличное выражение на лице.
– Он просто выполняет свою работу.
– А вы будете выполнять свою так же непреклонно?
Наконец он собрался с силами, чтобы встретить ее взгляд.
– Если вы хотите спросить, буду ли я убеждать Кита Фэрфакса отказаться от женитьбы на вас, боюсь, мне придется ответить утвердительно.
– А могу ли я сделать что-нибудь, чтобы вас переубедить?
– Зачем? Если он действительно любит, никакая сила не заставит его оставить вас.
Эмми не стала даже отвечать. Да, этим Броди не так-то просто управлять. Надо постараться найти Кита раньше, чем он.
– Расскажите мне о Фэрфаксе, – предложил Броди.
Эмми с подозрением взглянула на него.
– А что вы хотите знать? – Как вы познакомились?
– Он пришел в «Астон» для оценки работ.
– На аукцион?
– Мм… Я там работаю.
Броди как-то не приходило в голову, что Эмеральда Карлайзл вообще может где-то работать.
– Он покупал или продавал?
– Его договор на аренду художественной мастерской подходит к концу. – Она замолчала, запоздало почувствовав западню. – Человеку искусства не так-то просто получить заем, – сердито добавила она.
– Зависит от того, насколько ты преуспеваешь.
– Он очень талантливый. И он будет иметь успех. Но сейчас… – Она пожала плечами.
– Я вижу, это не очень легко. – А еще он видел, что этот парень вполне мог просто стараться подыскать себе такую вот доверчивую богатую невесту. – И это была любовь с первого взгляда?
После едва заметного колебания она ответила:
– А как же иначе?
Броди взглянул на скромное обручальное колечко на ее пальце. Оно смотрелось необычайно трогательно.
– Теперь он во Франции и ждет вас. Не хотите ли сообщить мне, где именно? Она легонько вздохнула:
