Сердце Джил растаяло. Она бросилась к Алексу, села рядом с ним, обняла и прижала к груди, как маленького ребенка.
— Прости меня, — шептала она, нежно качая его.
— Да, — хрипло, со слезами в голосе отозвался он. — Ты меня тоже.
Джил не выпускала его из объятий. Он не двигался. Она наклонилась и поцеловала его в макушку. Волосы у него были густые и волнистые. От Алекса так хорошо пахло смесью талька и мускуса, и на какое-то мгновение ее охватило такое острое желание, что она изумилась. Но проигнорировала его. Алекс был так неподвижен, что Джил подумала, не уснул ли он внезапно, прямо в ее объятиях.
Но в следующий миг он поднял голову, безуспешно попытался улыбнуться, и в глазах заблестели слезы.
— О, Алекс! — прошептала Джил.
Левой рукой он пригнул ее голову. Их губы встретились, едва-едва, нежно соприкоснувшись.
Джил пристроилась на кровати так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и их губы снова коснулись друг друга, в душе у нее чередовались печаль и радость. Алекс лег на спину, и Джил осторожно, чтобы не задеть рану, устроилась на нем. Сквозь все разделявшие их простыни она почувствовала его эрекцию. Их взгляды встретились.
— Останься со мной на ночь, — попросил он. — Пожалуйста.
— Я тоже этого хочу, — ответила Джил. — Ты тоже мне нужен.
Она наклонилась к его губам. На этот раз они поцеловались крепче, их желание нарастало. Ладонь Алекса скользнула в ее брюки, по голым ягодицам, дальше, дальше.
Джил сорвала с него разделявшие их простыни и одеяла; он здоровой рукой стянул с нее брюки. Джил избавилась от них, и их губы снова сомкнулись, нетерпеливо и решительно.
И вот она уже на нем, принимает его в себя, ощущает внутри себя его толчки. Они двигались как одно существо, с отчаянием, со слезами… пока Джил не выкрикнула его имя, потеряв над собой контроль, охваченная безумной любовью, улетающая в бескрайнюю Вселенную. Следом наступил его оргазм, жаркий и влажный, глубоко внутри ее, и ее имя рыданием сорвалось с его губ.
Потом он заснул.
А Джил тихонько вернулась в свою комнату.
Утро было холодным и сырым, небо затянули облака, на появление солнца надежды почти не было. Джил стояла и смотрела на поместье и башню за ним под прохладой бриза. Серо-стальные волны были видны между деревьями вдоль края скалы.
Кейт томилась в этой башне. Джил была в этом уверена. Ее заперли там и там же похоронили. Но это уже не важно. Больше не важно.
Потому что Джил уезжала домой.
Она достаточно сделала.
Она пошла за дом, опустив голову, со слезами на глазах, стараясь не думать об Алексе и терпя жалкое поражение. Потом вытерла рукавом слезы. Теперь уже поздно осознавать, что она каким-то образом влюбилась в него. Поздно менять прошлое. Джил не может вернуть обратно то зло, которое причинила его семье. Ничто не вернет к жизни Люсинду. И Кейт не дождется справедливости.
Джил по-прежнему не могла до конца осознать, что прошлой ночью Люсинда убила бы ее без всякого сожаления.
Она остановилась перед башней. По спине у нее пробежал холодок. Самый вид этой башни был ненавистен Джил. Она сомневалась, что у нее хватит мужества войти внутрь. Это была обитель смерти. Сначала Кейт, затем Люсинда, и Боже мой, если бы не Алекс, то вчера вечером в морг Скар-боро отвезли бы и ее.
— Привет.
Джил застыла при звуке голоса Алекса, прозвучавшего у нее за спиной. Она не слышала, как он подошел. Джил медленно повернулась и встретилась взглядом с его ярко-голубыми глазами. Они смотрели пристально. Сам он выглядел все еще ужасно.
Алекс не улыбнулся.
— Ты сбежала от меня ночью.
Она проглотила комок в горле.
— Я боялась задеть во сне твое плечо. — Это была ложь. И Джил знала, что Алекс знает это. Она боялась проснуться рядом с ним, боялась того, что случится — или не случится — потом.
Он ничего не сказал.
— Тебе, наверное, лучше отдохнуть, — нервно проговорила она. Алекс по-прежнему был бледен. Он забыл побриться, и вид у него был почти зловещий. Но его мягкий взгляд делал лицо добрым.
— Я чувствую себя прекрасно, — сказал Алекс. — Ну… — он коротко улыбнулся, — относительно.
— Прости меня, — горячо заговорила Джил, думая об Уильяме, оплакивающем свою любовницу, и о Маргарет, которая, должно быть, все знала и страдала. — Я никогда не хотела сделать больно ни тебе, ни твоей семье. Я ничего такого не хотела.
— Знаю. Я тоже не хотел причинить тебе боль, Джил. Пожалуйста, постарайся понять, поверить в это, — горячо заверил он ее.
Она смотрела на него, и сердце ее сжималось от боли. Оки находились в точке, откуда уже нет возврата назад. Наконец, после всех изгибов и поворотов, которые Джил совершила в поисках Кейт Галлахер, они оказались в единственном месте во времени. Здесь дорога разветвлялась. Их дороги разойдутся — или нет.
— Ты лгал мне, Алекс. Ты украл те письма.
— Да. И совсем не рад этому.
Ей хотелось верить ему.
— Я был между молотом и наковальней. Пытаясь сбить тебя с пути и защитить свою семью, я сам тем временем завяз в этом по уши. — Алекс усмехнулся. — У жизни всегда есть в запасе сюрпризы, верно?
Джил кивнула, страшась теперь будущего. Будущего в одиночестве, в Нью-Йорке. Будущего без Алекса.
— Кейт когда-нибудь писала, что боится за свою жизнь? Указывала на кого-нибудь?
— Нет. Я отдам тебе письма. Ах да, они же у тебя есть. — Он тяжело вздохнул.
— А ты вообще-то собирался сказать мне о результатах анализа ДНК?
— Да. Милая, я должен был точно знать, что ты правнучка Эдварда и Кейт. События вышли из-под контроля. После леди Э. я испугался. — Алекс посмотрел ей в глаза. — Я до смерти перепугался за тебя и боялся узнать, кто стоит за этим.
— Поэтому ты надеялся откупиться от меня и отправить домой.
— Траст Питера принадлежит тебе.
— Я затеяла все это не ради того, чтобы заявить права на наследство Кейт. — Джил глубоко вздохнула. — Уильям наполовину мой дядя. Томас и Лорен — двоюродные брат и сестра. — Осознавалось это с трудом.
— Понимаю. — Его взгляд устремился на башню. — Я ценю то, что ты сделала прошлой ночью.
Джил кивнула и поежилась. Она вспомнила Люсинду, лежащую с широко раскрытыми невидящими глазами.
— Думаю, Уильям действительно не хотел сделать мне ничего плохого. По-моему, его сбила с толку Люсинда.
— Надеюсь, ты права. — Выражение лица Алекса изменилось, его исказил гнев. — Я знаю, что ты права! Уильям сказал, что это она убила леди Э. Он сказал, что представить себе не мог, что она пойдет на такое. Уильям плакал, Джил. Думаю, у нее помутился рассудок, и он чувствует, что его предали, как и нас.
— С ним все будет в порядке?
— Не знаю. Он уже немолод, а со вчерашнего дня постарел еще больше, не говоря уж о смерти Хэла.
Джил закрыла глаза и поежилась, но не от холода.
— Все знали, да? Про одержимость Хэла Кейт? И все узнали меня в ту же минуту, как я вошла?
