от уличных фонарей. Он вспомнил юность, проведенную в диких прериях, и в нем взыграла кровь команчей.
И его охватила яростная радость, когда карета остановилась наконец перед домом на Глосестер-стрит. Он ни на секунду не усомнился, что Джейн живет именно здесь. Дом очень подходил ей – он был уютным и веселым, по металлической ограде вилась жимолость, ставни были выкрашены в желтый цвет, а дверь – в цвет королевского пурпура; на подоконниках стояли ящики с пышно цветущими анютиными глазками. Джейн вошла в дом, а охранники, пожелав ей спокойной ночи, вернулись в карету, и Гордон вместе с ними. Карета укатила.
Граф просто не мог поверить своей удаче.
Он нетерпеливо прошагал по дорожке и постучал. Через мгновение дверь распахнулась и появилась Джейн.
– Роберт?
Их взгляды встретились.
Во взгляде графа светилось торжество; глаза Джейн расширились и тут же наполнились страхом. Она попыталась захлопнуть перед ним дверь, но опоздала. Граф поднажал плечом и без особых усилий вошел внутрь. Джейн отчаянно вскрикнула, ударяясь спиной о стену. Ник остановился. Его сердце бешено колотилось. Джейн не сводила с него огромных голубых глаз.
– Что тебе нужно?
Ник, сохраняя на лице полное спокойствие, закрыл дверь. И медленно повернулся. В ушах у него звенело. Он посмотрел на Джейн.
Боже, как она была прекрасна!
– Что тебе нужно? – снова выкрикнула она.
– Не знаю.
Джейн словно примерзла к стене. Она была похожа на зайца, окруженного борзыми.
Взгляд Ника скользнул вниз, оторвавшись от бледного лица. Джейн изменилась, она созрела и налилась, она стала чувственной. Ее грудь пополнела, она приподнималась над низким декольте платья… а талия, кажется, стала еще тоньше; но, возможно, ему это лишь почудилось. Но ее бедра определенно стали круглее и мягче. Прежде она напоминала жеребенка, а теперь… хотя она и сохранила худощавость, но изгибы ее тела были так совершенны… что в чреслах графа пробудилось безумное желание.
Он ненавидел собственную похоть.
Он ненавидел Джейн за то, что она делала с ним.
– Может быть, – наконец язвительно сказал он, – я хочу того же, чего хочет и Линдлей.
Джейн застыла. Она вздернула подбородок, ее глаза пылали.
– Убирайся!
Он улыбнулся опасной мужской улыбкой и прошагал мимо Джейн в гостиную. Быстрым взглядом он окинул комнату. Он слышал, как Джейн идет следом за ним.
Он снова вышел в коридор, прошел по нему, открыл дверь в одну из комнат – та явно принадлежала горничной.
– Что ты делаешь? – резко спросила Джейн. – Ты не имеешь права ходить по моему дому так, словно он твой собственный!
Граф окатил ее бешеным взглядом:
– Но я это делаю.
И, не обращая внимания на Джейн, он пошел дальше, чтобы осмотреть маленькую столовую и кухню. Джейн, разъяренная, следовала за ним.
– Что ты хочешь сказать? Что значит – «я это делаю»? За дом плачу я! И если ты не уйдешь, я позову полицейских!
Он остановился в холле и прислонился к стене, небрежно сложив руки на груди.
– Ты сама платишь за дом, Джейн? Или это делает Гордон? Джейн вспыхнула.
– Не твое собачье дело!
– О, киска отрастила коготки! – буркнул он.
– Киска сейчас запустит их тебе в глазки!
– Это Гордон поселил тебя здесь, – безмятежно произнес граф. – А деньги ему даю я – каждый месяц, на твое содержание.
Потрясенная, Джейн уставилась на него.
Он сменил позу и, выпрямившись, навис над ней.
– Ну и что? Где твоя благодарность? О, как же я мог забыть! Женщина, которая сбегает посреди ночи, не попрощавшись, вряд ли станет кого-либо благодарить. Но я, видишь ли, – язвительно добавил он, – человек долга. Ты не забыла, Джейн, что ты – моя подопечная?
– Ты даешь Роберту деньги…
– С того дня, как ты сбежала.
Джейн отвернулась, чтобы скрыть смятение.
