своей матери, что по меньшей мере попытаетесь вести себя прилично на людях.
Его уничижительный взгляд не оставил в Лиз никакого сомнения в том, что он считал ее манеры неисправимо ужасными. Это и его холодные слова укрепили мимолетное колебание Лиз в отношении его злодейского характера. Ее гнев разгорелся еще жарче. Если Грэйсон Брандт, заносчивый герцог, думает, что она покорно смирится с его заключением, будто она какая-то неотесанная дикарка, не знакомая с хорошими манерами… Что ж, ему самому предстоит урок в этом искусстве. Она не обратила внимания на тот факт, что это новое решение было полностью противоположным ее первоначальному плану заморозить его своим нецивилизованным поведением.
– Я согласна, что мы должны идти сейчас или опоздаем на обед, и, чтобы наше появление не было демонстративным, нам лучше не медлить. – Мелодичный тон ее мягкого замечания сопровождался такой сладкой улыбкой, что он взглянул на нее с подозрением, но тут же предложил руку и вывел ее из каюты.
– Я уже предпринял шаги, чтобы исправить печальное положение с недостатком соответствующего для герцогини Эшли гардероба. – Грэй спокойно говорил, пока они шли по коридору, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы Лиз могла восстановить равновесие. Хотя было бы неразумно не оценить его внимательное отношение, Лиз от этого чувствовала себя еще более неуклюжей по сравнению с элегантным герцогом. И при всей своей ледяной сдержанности двигался он с плавной грацией большой черной пантеры.
– По прибытии в Ливерпуль мы пересядем на другой корабль и немедленно отправимся в Париж, – продолжал Грэй, как бы не замечая неустойчивости своей партнерши. – Я заранее послал телеграмму на Рю-де-ля-Пэ. Поскольку я привезу ему герцогиню, которой нужен полный гардероб, мсье Шарль Ворт, несомненно, будет нам рад.
Из того, как точно он описал адрес и цель их поездки в Париж, было ясно, что, по его мнению, она была настолько необразованна, что не могла знать об этом знаменитом человеке. Но это было не так. Даже в годы, проведенные в относительной изоляции в школе мисс Браун для юных леди, она слышала, как ее сверстницы с благоговейным замиранием говорили о знаменитом Шарле Ворте. Ее отец был прав. Любая из них что угодно бы отдала, чтобы оказаться на ее месте – замужем за аристократом, герцогом, не меньше – и на пути в Париж, чтобы заказать не просто туалет, а целый гардероб у Борта. Тем не менее Лиз предпочла бы вернуться на Дабл Эйч. Обеденный салон первого класса, сверкавший хрустальными бокалами и сияющий серебром, был почти полон, но, так как другие пассажиры все еще подходили, их позднее появление прошло незамеченным. Их провели к столику на четверых, и при их приближении единственный человек, уже сидевший за столом, вежливо поднялся.
– Ну и ну, Эшли. – Светловолосый темноглазый джентльмен приветливо улыбнулся. – Я не знал, что ты по эту сторону Атлантики.
Лиз почувствовала еле заметное напряжение руки под ее легкими пальцами, но учтивая улыбка герцога ничем не выдавала его истинного отношения к говорившему. Эта реакция была интересная и очень странная. Она, со своей стороны, почувствовала инстинктивную неловкость от усмешки этого мужчины.
– Если бы я знал, мы могли бы встретиться и пообедать или провести вечер повеселее, подобно тем, что мы делили в оксфордские времена. – Он широко улыбнулся Лиз и добавил: – У нас были веселенькие вечера. Помнишь, когда та цыпочка…
Слова незнакомца замерли при звуке тихого женского покашливания. Лиз таким образом напомнила как о своем присутствии, так и о том, что воспитанные мужчины могут, а чего не могут обсуждать в присутствии дамы.
Знакомый Грэя бросил Лиз покаянную улыбку и переменил тему на более безобидную.
– Я рад найти друзей, к которым можно ходить в гости во время нашего путешествия.
Помня реакцию своего спутника, Лиз подумала, что с его стороны довольно самонадеянно называть Грэя другом, не говоря уже о ней – совершенно незнакомой с ним.
– Элизабет, позволь мне представить тебе Лоренса Барри, графа Хейтона. – Светлый взгляд перешел с жены на самозваного друга. – Хейтон, познакомься с моей женой Элизабет.
Светлые брови поползли вверх.
– Женат? Никогда не думал, что ты снова свяжешь себя.
Снова? Лиз была поражена этой новостью о предыдущей жене, но не настолько, чтобы не заметить, как граф ловко взял ее руку и слегка поцеловал. Это было сделано вполне по правилам хорошего тона, но легкое подмигивание одновременно с этим никак в ту категорию не попадало. Несмотря на смущение, Лиз отреагировала единственным возможным для благовоспитанной женщины способом – она не обратила на это внимания, без малейшей паузы заняв место, предложенное ей Грэем.
Блюдо следовало за блюдом, и люди из-за соседних столов начали исчезать с сильно позеленевшими лицами, но Лиз и оба ее спутника не испытывали никаких неудобств. Тем не менее после нескольких часов вынужденного сдерживания своего языка, чтобы не высказывать свои мысли в такой форме, какую не всякая женщина и, конечно, ни одна новобрачная не могли себе позволить, и после неукоснительного соблюдения правил этикета, вбитых в нее у мисс Браун, Лиз испытала облегчение, когда трапеза подошла к концу. Когда герцог поднялся, чтобы сопровождать ее в каюту, граф заговорил.
– Я в восхищении от встречи с вами, Элизабет. – Хейтон встал и снова взял руку Лиз, на этот раз целуя ее на прощание. – Осмелюсь ли я надеяться, что вы будете считать меня другом?
Почувствовав мгновенный холод, вызванный в ее муже этим предложением, Лиз знала, что ее ответом должна быть прохладная улыбка. Но после столь долгих упражнений в прилежной сдержанности она не смогла подавить озорное желание дернуть пантеру за хвост.
– Если мы будем друзьями, Лоренс, пожалуйста, зовите меня Лиззи. Так делают все мои друзья.
– Ваши американские друзья, – поспешно вмешался Грэй, сдерживая сильное желание немедленно покарать свою вольную жену. Здесь, в стремлении произвести совершенно варварскую публичную сцену, было доказательство опасности, которую она может представлять для его положения в цивилизованном обществе и для давно установившегося эмоционального равновесия. Продев ее руку под локоть, он с покровительственной улыбкой спокойно указал ей на ошибочное рассуждение: – Лиззи – едва ли подходящее прозвище для герцогини Эшли.
Лиз поняла, что двумя импульсивными предложениями она перечеркнула все усилия нескольких часов соблюдения натянутого этикета. Да и ладно, в любом случае сомнительно, чтобы ее старательная демонстрация произвела впечатление на ее бесчувственного мужа.
