чем это кончится.
Эзра нахмурился. Острая боль на мгновение пронзила грудь и исчезла.
— Моя милая, Вы так любите его?
— Да, Эзра. Ведь Вы знали об этом, не так ли? Ведь это Вы помогли моему счастью. Спасибо Вам, друг мой.
Вера отошла от окна и приблизилась к старому адвокату, сидящему в кресле.
— Спасибо Вам, Эзра, — повторила она и горько заплакала.
— Ну-ну, милая моя, успокойтесь. Встаньте-ка, как бывало раньше, рядом со мной и положите Вашу головку мне на колени. А я попробую утешить Вас, как раньше, когда Ваши горести не были так велики и я всегда мог защитить Вас, — говорил Эзра и старческий голос его дрожал. Он нежно поглаживал пламенеющие Верины волосы.
Вера опустила лицо на колени старого адвоката, в слезы капала на шелковую ткань бриджей, обтягивающих его распухшие колени.
Глава 26
Прошло лето, пришла осень, наступил новый год. И не было спасения ни от осады, ни от холодной зимы. По реке Чарльз в сторону моря плыли огромные льдины. Британские посты вдоль реки были усилены. Ожидали возобновления атак бунтовщиков с того момента, как прочно встанет лед.
В городе было холодно. В ноябре разобрали на дрова старую Северную церковь, в январе — Западную и до конца месяца — еще пять зданий. В старой Южной церкви были выломаны скамьи, а само помещение, в котором еще недавно перед тысячами горожан выступал Джозеф Уоррен, использовалось для выездки лошадей в плохую погоду. Теперь прекрасные здания Бэкон-Хилла стояли унылые и заброшенные. Большинство их обитателей покинули город. Сады — гордость Бостона — поросли сорняками и стояли обледенелые и сверкающие на солнце. По улицам бродили одичавшие животные, настолько истощенные, что не могли даже служить пищей оголодавшему человеку.
Около Вериного дома англичане срубили все каштаны, и теперь только обледенелые пеньки блестели под солнцем. В декабре Вера с помощью Элизабет разобрала на дрова сарай. Начали вынимать из забора штакетник, но в конце января и это все было сожжено.
Вера и Элизабет обычно проводили время у кухонного очага. Это было самое теплое место в доме. Остальные комнаты не отапливались. Ставни на кухне были закрыты, двери завешены одеялами, чтобы не дать остаткам тепла унестись на улицу.
Женщины выбирались из дома, только когда надо было принести муку или мясо. Запасы в кладовке, еще недавно ломившейся от продуктов, теперь подходили к концу.
Вера была беременна. Несмотря на предсказания врачей, теперь стало очевидно, что она носит ребенка. От Флетчера.
Вера грела руки у очага. Последнее время она носила митенки — перчатки, у которых была обрезана верхняя часть пальцев. В них не так мерзли руки и было удобно заниматься хозяйством. Элизабет сидела рядом.
— Бетси, — окликнула ее Вера, — по-моему, стучат в дверь.
Элизабет прислушалась: ей тоже послышались какие-то звуки у входной двери.
— Я пойду посмотрю, — сказала девушка.
— Я сама, — ответила Вера, — оставайся на месте, тут по крайней мере тепло.
Вера укуталась в шаль, прикрыв свой округлившийся живот, и пошла открывать. Она открыла дверь в прихожую и быстро закрыла ее за собой, чтобы не выпускать тепло.
В прихожей было темно и так холодно, что изо рта шел пар.
— Иду, уже иду! — крикнула она.
Вере долго пришлось провозиться с входной дверью, и, когда она наконец поддалась, в дом ворвался снежный вихрь, который чуть не свалил Веру с ног.
— Моя дорогая, Вы не ушиблись? — спросил знакомый голос.
Вера почувствовала, что вошедший мужчина взял ее за локоть.
— Кто Вы? — спросила Вера.
Оказавшись снова в темноте после короткой вспышки света из открытой двери, Вера моргала и никак не могла разглядеть вошедшего.
— А у Вас тут темно, — прокомментировал мужчина. — Разве у Вас нет лампы, миссис Эшли?
— Нет, здесь нет, — ответила Вера с беспокойством. — Кто Вы?
Вошедший расхохотался.
— Вы и вправду не узнаете меня, миссис Эшли? Ну так я Вас сейчас обрадую. Это я, Чарльз Джонсон собственной персоной, пришел навестить Вас.
Вера ничего не сказала. Она с трудом освободила руки и отошла в сторону. Меньше всего ей хотелось чтобы он узнал о ее положении.
— А у Вас нет другого места, где Вы могли бы принять гостей? Здесь довольно неудобно, и я Вас не вижу.
— Зачем Вы пришли? — спросила Вера.
— Ну вот, любезна, как всегда. А я-то думал. Вы меня уже давно простили. Неужели Вы забыли нашу чудесную прогулку? Конечно, она была бы еще лучше, если бы с нами не было этого ужасного Айронса.
Он снова расхохотался.
— Ну ладно, я не хотел об этом говорить. Вы знаете, я просто проходил мимо и подумал, что неплохо было бы Вас проведать. Удостовериться, что у Вас все в порядке.
— Проходили мимо? Это в такую-то погоду? Вам бы следовало оставаться дома, сударь.
— Ну, может. Вы и правы. Во всяком случае, здесь гораздо холоднее, чем на улице. Но не можете же Вы меня отправить назад, не подкрепив чем-нибудь мои слабеющие силы?
— У нас нет вина, — ответила Вера, прищурившись.
Джонсон изобразил горькую обиду.
— Ну, знаете, я и не просил, миссис Эшли. Хотя бы дайте мне немного поесть.
Вера подумала, что довольно глупо с ее стороны стоять в темной прихожей и обмениваться колкостями с малознакомым мужчиной. Она встречала Джонсона только два раза, и обе встречи были крайне неприятны, тем не менее этого было недостаточно, чтобы вынести окончательное суждение. Вера решила, что было бы не великодушно прогонять его.
— У нас все довольно скромно, мистер Джонсон, но, я думаю, мы сможем Вам что-нибудь предложить. Идите за мной осторожно, и я проведу Вас на кухню. Это единственное помещение в доме, которым мы пользуемся.
Вера поспешно прошла вперед, прислушиваясь к звуку его шагов и опасаясь, как бы он не подошел слишком близко. Войдя на кухню, Вера сразу же опустилась на единственный оставшийся стул: стулья, а также множество деревянных предметов были отправлены в огонь. На кухне была открыта одна ставня, и немного света проникало в помещение.
Элизабет отвернулась от очага, и глаза ее расширились от изумления. Вера с беспокойством кивнула Бетси.
— Элизабет, это мистер Джонсон, мой знакомый. Мистер Джонсон, это мисс Уаттс.
Чарльз медленно вошел в кухню и огляделся. Он окинул Элизабет таким нескромным взглядом, что девушка нахмурилась и посмотрела на хозяйку.
Вера чуть наклонила голову и плотнее запахнула шаль на животе. Элизабет поняла намек хозяйки.
— Садитесь, мистер Джонсон, — предложила девушка, не заботясь о том, как он сможет это сделать.
Бетси сразу заметила, что Чарльз хорошо одет, хотя костюм стал ему немного свободен.
Чарльз был мужчиной высокого роста с претензией на хорошие манеры. Элизабет поразил его откровенно-настойчивый взгляд, который он бросал на миссис Эшли, прогуливаясь по кухне со шляпой в руке.
Вера наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Он сильно изменился со времени их последнего свидания: очень похудел и одевался гораздо скромнее. Лицо было мрачным, глаза, которые и в прежние
