– В чем дело, милая? Боишься, что мое присутствие расстроит лорда Уиллоуби? – Он засмеялся, и злость заблестела в глазах. – Ты покорила его своей невинностью? Насколько я помню, у тебя это неплохо выходит. Эмили вспыхнула.
– Убирайся немедленно!
– А если не уберусь?
– Тогда я прикажу вышвырнуть тебя вон.
– А кто помешает мне подождать Уиллоуби на дороге? Может, рассказать ему, что у его ангельской возлюбленной родинка в форме сердца на внутренней стороне левого бедра, и что она особенно чувствительна на прикосновение языка к...
– Шантажист! – в ярости прошипела она. – Чего ты хочешь, чтобы больше никогда не появляться на пороге этого дома? – Внезапно она задумалась, затем глаза ее сузились. Приблизившись вызывающей походкой, она попыталась неуверенно улыбнуться.
– Не трудись, – сказал Майлз. – Ты мне совершенно безразлична.
– Ненавижу тебя, – злобно прошипела Эмили.
Он подмигнул, поправил рукава грязного пиджака и решил, что плащ подождет. Хватит с него этих Девонсуиков на сегодня.
– Мистер Уорвик.
Оглянувшись, он увидел Оливию, стоящую возле лестницы. На ней снова были очки. Волосы, однако, по-прежнему, очаровательно обрамляли ее лицо.
Развернувшись, Эмили направилась к ней, но остановилась только для того, чтобы сказать:
– Избавься от него, Оливия, пока не приехал лорд Уиллоуби, иначе я тебе этого никогда не прощу.
С этими словами она выскочила из холла в ближайшую комнату, захлопнув за собой дверь.
Прошло мгновение, прежде чем Оливия вновь обратила взгляд на Майлза.
– Ваш плащ, – ровным тоном произнесла она и подошла к нему с аккуратно сложенной накидкой. Ему пришло в голову, что Оливия, пожалуй, из тех женщин, которые помешаны на аккуратности. Несомненно, если б он поднялся по лестнице и зашел к ней в комнату, то обнаружил бы, что все кружевные штучки в ящиках комода находятся в строгом порядке и разложены по цветам. Хотя, с другой стороны, судя по ее манере одеваться, у нее, возможно нет кружевного белья.
– Ваш плащ, – повторила она, останавливаясь перед ним. По ее глазам он мгновенно понял, что она прекрасно знает, что только что произошло между ним и ее сестрой.
Он взял плащ.
Оливия отошла и скрестила руки на груди.
– Боюсь, я проявила явную скупость в выражении своей благодарности. Вы спасли Брайану жизнь. Единственным извинением за мое дурное поведение может быть то, что я позволила своему страху затмить чувство вежливости.
– В извинениях нет необходимости, мисс Девоншир. Как и в вашей благодарности. У меня такое ощущение, что вы прекрасно справились бы с ситуацией и без меня. Единственная разница, что я свалился в яму вместо вас.
Искра веселья зажглась в ее глазах и заиграла у нее на губах. Черт побери, у нее красивые губы. Приятные на вид, полные, розовые и мягкие. Он гадал, сколько мужчин целовали их так же горячо, как он вчерашним вечером.
– Ваша одежда, – произнесли эти губы. И улыбнулись. – Я совсем забыла о ней. Если вы пришлете ее, я позабочусь, чтобы она была должным образом заштопана и выстирана, а ваши сапоги начищены.
Майлз взглянул на свои ноги и грязные следы, которые оставил на полу и покачал головой.
– Нет, благодарю вас.
Не сказав больше ни слова, он резко повернулся, вышел из дома и постоял на крыльце, дрожа от холода, пока его кучер подгонял карету. Забравшись в нее, он опустился на кожаное сиденье, отодвинул бархатную занавеску и увидел Оливию, стоящую в дверях и глядящую ему вслед.
Она сняла очки.
Глава 6
Майлз оставался холостяком в свои тридцать девять лет, потому что, как ему казалось, он ждал появления своего идеала. Она, разумеется, должна была быть сногсшибательно красивой и очень умной.
Как с этим обстоят дела у Оливии Девоншир?
Во-первых, думал он, мисс Девоншир отнюдь не лишена привлекательности. Фактически, с соответствующей одеждой и прической она, пожалуй, могла бы соперничать со своей сестрой.
Ум? Это, возможно, необоснованное требование. Большинство женщин мало сведущи в чем-либо, кроме науки обмана и кокетства – Оливия Девоншир в этом счастливое исключение. По словам ее отца, кое в чем она могла бы превзойти даже его кембриджских профессоров по экономике... А помощь в этой области ему бы совсем не помешала.
Майлз откинул голову на край ванны, затянулся сигарой и нахмурился.
Конечно, у его жены должно быть прекрасное чувство юмора.
В этом маленьком чопорном существе – Оливии Девоншир – нет ни на йоту веселости. Без сомнения, лицо ее треснет, если она попробует засмеяться.
