– Пьер! – севшим от волнения голосом шептала она и дрожащими руками гладила его широкие плечи, гибкую спину, все его мускулистое литое тело, чувствуя, как он весь дрожит от возбуждения.
Его пульсирующая от возбуждения мужская плоть налилась и коснулась ее бедра. Аманду захлестнула волна желания. Господи! Как она хотела, чтобы он вошел в нее, наполнил своим семенем, заполнил каждую ее клеточку своей сутью.
'Я люблю тебя!” – молча кричала Аманда, радуясь, что у нее хватает сил сдержаться, и жалея, что нет сил оттолкнуть Пьера.
Словно чувствуя ее раздвоенность, он сильнее прижал ее к себе, приподнялся, и вот она уже была под ним, а он опирался на руки, чтобы не причинить ей боли своей тяжестью.
– Не отказывай мне, – прерывисто дыша, повторял он, и его глаза горели страстью. – Я так тебя хочу, что даже мысли путаются. Как только я тебя увидел, Мэнди, ты, как заноза, вошла в мою жизнь, и так глубоко, что мне тебя уже не вынуть!
Она так мечтала услышать эти слова, хотя здесь не было главного – люблю!
Пьер говорил только о желании, о необходимости утолить бушевавшую в нем страсть. И он думает, что, переспав с ней, ему это удастся? А если она уступит, не скажет ли он: “До свидания, Мэнди, и спасибо за приятные воспоминания”?
Аманда понимала, что именно так и может случиться, это придало ей силы противостоять натиску Пьера, и она выскользнула из-под его тела.
От удивления он замер и лишь вопросительно поднял бровь. Вместо ответа Аманда прикрылась простыней.
– Пьер, я прошу тебя, уходи.
– Ты это серьезно?
– Да.
Он не спеша поднялся. Потянулся за рубашкой и трусами, а она смотрела на его сильные мускулистые руки, смуглую кожу; потом опустила глаза ниже, и ее пальцы чуть сами не прикоснулись к его плоскому животу и возбужденной плоти, которую он не торопился прикрывать.
Заметив, что она следит за ним, он произнес:
– Жаль, что ты сказала “нет”. У нас с тобой получилась бы отличная музыка.
– Не люблю шлягеры-однодневки.
– Но это музыка восьмидесятых.
– Значит, я родилась не вовремя.
Он застегнул слаксы и, не отрывая глаз от ее груди, подошел к ней, и Аманда почувствовала, что ее выдают набухшие соски.
– И ты станешь отрицать, что меня хочешь?
– Хочу, но шлягер мне не нужен. Я хочу постоянства.
– Вот как? Маленькие девочки, которые играют по большой, могут остаться ни с чем.
– Ничего, я рискну. – Она натянула простыню еще выше. – Пьер, а тебе не наскучили шлягеры?
– Пока нет. Слушать их приятно, да и забываются они быстро: меня это устраивает.
'Ну что же, яснее ясного”, – подумала Аманда и про себя поблагодарила его за откровенность. Понемногу она успокоилась и собралась с мыслями.
– Ну а как сюда вписывается Элен? – спросила она и с удовлетворением отметила, что Пьер смутился. Посмотрим, сумеет ли он выкрутиться на этот раз!
– Никак, – помедлив, ответил он. – Она как симфония, и, если я начну слушать такую музыку, другая будет мне не нужна.
– Я тоже могу стать для кого-то симфонией.
– Не сомневаюсь.
Встретившись с ним взглядом, Аманда ничего не смогла прочесть в его глазах. Она лишь увидела, как они посветлели, и даже в полумраке комнаты в них появился серебристый блеск. Ей показалось, что его посетило какое-то озарение.
Аманда ждала, сама не зная чего, но Пьер отвернулся и быстро застегнул рубашку. Подойдя к двери, он оглянулся и спросил:
– Хочешь завтра утром пойти со мной на виноградники?
Удивленная, Аманда молчала. Он все время отказывал ей, а теперь… Может, его отношение к ней все- таки изменилось? И теперь Мэнди для него не просто хорошенькая мордашка и роскошное тело, которые легко купить, а потом так же легко выбросить? Может, он уже думает об их совместном будущем? Просто хочет сначала, подобно Свенгали, подчинить ее своей воле и потом никогда не расставаться с ней? Судя по выражению его лица, так оно и есть – Аманда с трудом сдерживала радость.
– С удовольствием, – сонным голосом ответила она и, как только он вышел, помчалась в ванную за ночной рубашкой, нырнула в постель, взбила подушку и улеглась, строя воздушные замки.
В дверь негромко постучали, и Аманда спустилась на землю. Сердце ее тревожно забилось. Неужели это опять Пьер? Она включила ночник, надела халат, глухо запахнула его и подошла к двери.
– Кто там?
