Священник собрался было все объяснить, но тут же спохватился.
— Боюсь, нам придется отложить разговор. Если Уильям обнаружит мое отсутствие, он непременно начнет поиски.
При мысли о том, что Лайм Фок войдет в ее спальню и увидит ее в халате с мокрыми неуложенными волосами, ниспадающими на плечи, и босыми ногами, Джослин похолодела.
— Я приду за вами и Оливером в полночь, после смены караула, — сообщил отец Иво.
— Но зачем?
— Мы добьемся аудиенции у короля Эдуарда. Вы и я. Оливер должен получить права на владение Эшлингфордом до того, как Уильям доберется до Лондона и попытается убедить короля в своей правоте.
— Но я не уверена, что хочу, чтобы Оливер получил баронство, — задумчиво произнесла молодая вдова. Не один час она взвешивала все «за» и «против», пытаясь принять решение.
— Он должен, обязательно должен получить его! — воскликнул Иво. — Оливер — сын Мейнарда, и Эшлингфорд будет принадлежать ему.
— Оливер и мой сын, — раздраженно напомнила женщина, недовольная тем, что священник снова недооценил ее роль в жизни сына.
Некоторое время Иво молчал, перебирая пальцами звенья цепочки, на которой висел крест.
— Да, да, разумеется, сын ваш и Мейнарда.
Немного успокоившись, Джослин протянула руку и ласково погладила склоненную над волчком головку мальчика.
— Я очень боюсь за него. Очень, — пробормотала она.
Иво решительно шагнул к ней.
— Как только король признает Оливера полноправным наследником Эшлингфорда, мы сразу же вышлем Уильяма из владений. Он не посмеет даже пальцем прикоснуться к малышу, так как будет знать, что если что-нибудь случится с ребенком, подозрения падут в первую очередь на него.
— И все же я…
— Подумайте хорошенько. Что получит Оливер в наследство, если вы откажетесь помочь ему получить то, что принадлежит ему с рождения? — требовательно повысив голос, спросил священник. — Полунищий дом вместо прекрасного замка и богатого поместья, которыми он в один прекрасный день сможет управлять?
Отец Иво даже не подозревал, насколько близок оказался к истине. Джослин не могла не помнить о том, что ее сыну не достанется даже Розмур, который после смерти Гемфри Рейнарда перейдет к ее расточительному старшему брату. Неужели ее сын останется нищим?
— Решение остается за вами, — более мягко произнес священник. — И вы должны принять его не ради себя, а ради сына.
— Но Оливер еще ребенок! Он не сможет управлять Эшлингфордом, — попыталась возразить женщина. — Пройдет немало лет, прежде чем он сможет занять свое место.
Казалось, что Иво находится в полной растерянности. Некоторое время он задумчиво смотрел на пол, затем, сцепив руки за спиной, тяжело вздохнул и зашагал по спальне. У противоположной стены святой отец остановился и резко повернулся.
— Не вижу другого выхода. Видимо, мне придется взять бремя ответственности за Эшлингфорд на себя.
— Вы?!
— Если вы согласитесь, я стану управлять баронством от имени Оливера до тех пор, пока он не повзрослеет и не сможет взять дела в свои руки.
Джослин закрыла глаза. Священник прав: она не имела права отнимать у сына то, что ему принадлежало с рождения. Эшлингфорд — это будущее Оливера.
— Хорошо, — согласилась она. — Мы поедем с вами.
Губы Иво сложились в довольной улыбке.
— Итак, в полночь, — напомнил он, направляясь к двери. — У вас есть парадное платье? — спросил он почти у порога, не оборачиваясь.
— Парадное платье?
Священник повернулся и выразительно выгнул брови, напоминая женщине о наряде, в котором она предстала перед его взором впервые.
— Вы должны очаровать короля, леди Джослин, а не шокировать.
Она кивнула головой.
— Да, есть одно.
— Значит, в полночь, — повторил он и приоткрыл дверь.
— Отец Иво! — он снова оглянулся. — А как же люди сэра Лайма? Как вы собираетесь пройти мимо них?
Мужчина положил руку на рукоятку меча, который не подобало носить святому отцу.
— Хоть я и служитель церкви, я не беспомощен.
Боже, неужели он готов пролить кровь? Он, священник?! Нет, она не могла позволить, чтобы ее имя или имя Оливера были запятнаны кровью.
Словно прочитав ее мысли, Иво спохватился и пояснил:
— Разумеется, я не собираюсь пускать в ход оружие и кого-нибудь убивать. Нет, я лишь пригрожу тому, кто захочет помешать нам, — заверил он. — Кровь не прольется.
Открыв дверь, священник выскользнул из комнаты.
Пригрозит? Несколько мгновений Джослин обдумывала услышанное, пытаясь понять, сказал ли отец Иво правду или солгал. Однако, так и не придя ни к какому решению, женщина отогнала прочь мрачные мысли, успокаивая себя тем, что пока он еще никого не убил. Затем, не теряя времени, торопливо подошла к сундуку и подняла крышку.
Священник сдержал обещание и, используя меч как дубинку, нанес стражнику удар плоской стороной клинка. Издав сдавленный стон, тот, будто подкошенный, рухнул на землю.
Сжимая рукоятку меча одной рукой, а клинок — другой, Иво посмотрел на распростертую у его ног жертву. Затем, наклонившись с несвойственной человеку, случайно взявшему в руки оружие, осторожностью, положил меч на землю и достал из-под сутаны веревку и кусок тряпки.
Джослин стояла в стороне и внимательно наблюдала, как отец Иво умело — настолько умело, что казалось, будто он делал это бесчисленное количество раз — связал стражнику руки и ноги, заткнул кляпом рот и оттащил его в кусты.
— Пойдемте, — хриплым шепотом позвал священник.
Осторожно пробираясь вперед, они пересекли лужайку перед домом, залитую зеленоватым лунным светом.
Проходя мимо связанного рыцаря, Джослин, которая несла на руках сладко спящего сына, неодобрительно покачала головой. Иво, убрав с их пути двух стражников, действительно не пролил ни капли крови, но каждый из мужчин получил такой сильный удар по голове, что потерял сознание. Придя в себя, они, несомненно, обнаружат на лбах кровоподтеки впечатляющих размеров и будут страдать от ужасной головной боли.
Женщину начали терзать угрызения совести. Из-за нее и Оливера пострадали невинные люди. Теперь она боялась даже представить себе, в какую ярость придет Лайм Фок.
Еще крепче прижав к себе мальчика, Джослин, боясь оступиться и уронить спящего сына, ускорила шаг, чтобы догнать священника. Однако страхи оказались напрасными: ее ноги сами находили безопасный путь, минуя ямы и бугры. Родившись в Розмуре, она делала первые неуверенные шаги по этой земле, здесь играла в детстве с другими детьми и, повзрослев, прогуливалась, предаваясь юношеским мечтам.
Но время мечтаний, увы, безвозвратно ушло. Горько усмехнувшись, женщина вышла с зеленой лужайки на дорогу. Мейнард Фок и его незаконнорожденный брат похитили ее юношескую беспечность и лишили покоя. В кого она превратилась из наивной беззаботной девушки? Теперь она вдова с ребенком, вынужденная отправиться в рискованное путешествие ради будущего, которого не желала.
— Поторопитесь, — не оглядываясь, приказал Иво.
