— Боже милостивый! Не на твоего отца, надеюсь?! — в притворном ужасе Данте закатил глаза.
— Глупый! — со смехом сказала Рея. Девушка и не подозревала, что вряд ли нашелся бы смельчак, кто решился бы на подобное замечание в адрес грозного Данте Лейтона. — Да, да, чем чаще я об этом думаю, тем больше мне кажется, что вы с ним очень похожи. — громко повторила она, в душе твердо уверенная, что нет на земле человека, кто бы был хоть наполовину так хорош, как её возлюбленный. — Это один из моих предков. В Большой галерее нашего замка весит его портрет, в детстве я была им совершенно очарована. Правда, правда, это до сих пор моя любимая картина, разумеется, если не считать нашего фамильного портрета, — сейчас же спохватилась она.
— А кто был этот твой предок? Образец джентльмена, не иначе! — Данте опустил голову, озабоченно стараясь расстегнуть пуговицы на лосинах. Поэтому он не заметил, как в глазах Реи сверкнул дьявольский огонь.
— Если честно, второго такого негодяя, как он, трудно было отыскать!
Данте вытаращил от удивления глаза.
— Неужели?!
— Хмммммм, боюсь, что так, — ответила Рея, изо всех сил стараясь казаться серьезной, хотя её душил смех. — Он был пиратом, хотя, если честно, мы всегда подозревали, что плавал он с ведома и молчаливого благословения милейшей королевы-девственницы.
С мягким шорохом светлые лосины Данте присоединились к куче одежды на полу, упав рядом с нижней юбкой Реи. Чулки и башмаки отправились в противоположный угол комнаты.
— Пиратом? — задумчиво протянул он. Нельзя сказать, чтобы это известие его очень расстроило. — Ну, тогда он, конечно, негодяй, вне всякого сомнения!
— Знаешь, когда я разглядывала его портрет, мне всегда казалось, что он способен очаровать самого дьявола, — снова заговорила Рея. Она почувствовала, как у неё похолодело внутри при виде перекатывающихся под кожей мускулов на обнаженной спине Данте. Подойдя к кровати, он замер перед девушкой. — Еще когда я впервые увидела тебя на Морском Драконе, мне показалось, что ты кого-то мне напоминаешь, — продолжала она. — Только не внешне, лицом вы совершенно не похожи, может быть, фигурой, хотя … — Рея сбилась, от смущения не зная куда девать глаза. Опустив голову, она принялась нервно крутить золотистый локон.
— Что же ты замолчала, продолжай. Ты возбудила мой интерес, — мягко произнес Данте. Он сел и кровать жалобно заскрипела и прогнулась под тяжестью его тела.
— Понимаешь, чувствовалась какая-то надменность во всем его облике, и потом этот высокомерный взгляд… Когда я ещё девочкой проходила мимо, то всегда невольно вздрагивала, будто боялась, что он спрыгнет с полотна и возьмет меня за руку. А когда у меня хватило смелости заглянуть в эти его черные глаза, так у меня мурашки побежали по спине — казалось, он знает, о чем я думаю в эту самую минуту. Он выглядел таким бесстрашным, что это и пугало, и притягивало меня. А когда я узнала тебя, — прошептала Рея и голос её стал хриплым от волнения, — мне показалось, что вы с ним очень похожи. Так что он, скорее, мог быть твоим предком.
Руки Данте обвились вокруг неё и он с нежностью прижал к груди взволнованную девушку. Через секунду её рубашка взлетела в воздух, как белоснежная птица, и больше ничто не мешало ему почувствовать всем телом её тепло и ощутить её вкус на своих губах.
Пальчики Реи запутались в курчавой поросли жестких волос, покрывавших его широкую грудь. Она наслаждалась тяжестью его тела и тем, как эти руки касались её кожи, сжимая её так, что она перестала ощущать себя отдельным существом, полностью растворившись в нем. Дрожь пробежала у неё по спине, когда его язык коснулся напрягшегося соска. Сильные мужские руки осторожно приподняли грудь и Данте зарылся пылающим лицом в её бархатистую свежесть. Запустив пальцы в непокорную гриву черных, как смоль волос, Рея поежилась от удовольствия, почувствовав, как они закручиваются у неё вокруг пальцев.
Его ладони стиснули тонкую талию, затем медленным ласкающим движением обвели упругие ягодицы и прикрыли плоский девичий живот. Помедлив немого, они скользнули ниже, к шелковистым бедрам, и нежно погладили гладкую кожу под коленями, там где она особенно чувствительна к ласке.
Она лежала перед ним, разметавшись на подушках, невыразимо прекрасная, волосы потоками расплавленного золота стекали вниз, а глаза не могли оторваться от него, густая завеса ресниц опустилась, не скрывая горевшего в них пламени. Но вот её веки сомкнулись и, Рея почувствовала, как его бедра прижались к ней, осторожно раздвинув ей колени. Через мгновение он уже ворвался в нее. Данте задвигался сначала осторожно, потом все быстрее и быстрее и, поймав ритм, Рея с восторгом отдавалась ему. Она чувствовала, что где-то в глубине словно раскручивается тугая пружина, напряжение внутри неё все росло и стремительно надвигалась развязка. Рея громко закричала, это был вопль непередаваемого экстаза, который она могла испытать только в его объятиях. Ослепительный взрыв страсти оставил её трепещущей, почти без сил, но изнемогающей от пережитого наслаждения.
— Никогда, никогда я не смогу отказаться от тебя, — вырвалось у Данте, но Рея почти не услышала его слов. Она лежала совсем без сил, прижавшись горящей щекой к его твердой, мускулистой груди. Ничего сейчас не существовало в этом мире, только ровное биение его сердца. Рея блаженно отдыхала в надежном кольце его рук, их уверенная сила, казалось, мягко баюкала её.
Наклонившись, Данте осторожно откинул в сторону густую массу золотых волос и коснулся поцелуем бледного виска. Будто мягкий, шелковистый дождь накрыл ему плечо и шею. Прикрыв глаза, он наслаждался её чистым, легким дыханием и незаметно для себя задремал с приятной уверенностью, что найдет её рядом, как только откроет глаза.
Когда спустя несколько часов он проснулся, как от толчка, бледный лондонский рассвет чуть серел, с трудом проникая в комнату сквозь запыленные стекла подслеповатых окон. Огонь, так весело пылавший в камине ещё ночью, давно угас и от него остались одни головешки.
Данте бросил взгляд на мирно спящую Рею, которая так безмятежно лежала рядом с ним, а его плоть горела словно в огне там, где касалась её тела. Шелковистый блеск распущенных волос напомнил Данте залитую жарким солнцем поляну в лесу. На фоне его загорелого плеча четко вырисовывался нежный профиль Протянув руку, Данте осторожно коснулся мягких девичьих губ. Ему вдруг страстно захотелось, чтобы она непременно увидела его во сне.
Он осторожно выбрался из постели, чтобы не разбудить Рею, но напоследок не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться ею спящей. Она лежала обнаженная, в своей прелестной наготе раскинувшись поверх голубого дамаста покрывала и казалась такой юной, хрупкой и воздушной, что Данте с трудом мог поверить, что эта та самая страстная, чувственная женщина, которой он обладал всего несколько часов назад. Неужели это его сирена, та, что с такой дикой страстью отвечала на его ласки?!
Боже, что за восхитительная женщина! Как все-таки странно, что она ответила на его любовь! Внезапно его охватило странное предчувствие неизбежности какого-то горя и разочарования, и Данте похолодел, словно уже потерял её. Она клялась, что любит его прошлой ночью, это правда. Но так же невинно она призналась, что обожала портрет своего предка, с которым сравнивала Данте.
Увлечение? Может быть, как раз именно это чувство и испытывает Рея? И Данте был вынужден со стыдом признаться в душе, что поступил не очень порядочно. Он воспользовался вполне естественным чувством девушки к первому мужчине в её жизни, кто открыл ей радости плотской любви. Может быть, будь на его месте другой, все повторилось бы? Так почему он так уверен, что это немыслимое счастье было уготовано именно ему?!
Их было так мало, этих мгновений ослепляющей страсти, что Данте невольно спросил себя, а выживет ли она? И сможет ли это чувство со временем превратиться в любовь? Вернувшись к своей семье, в кругу друзей, вспомнит ли Рея о нем? Или пожалеет, что они вообще встретились, когда более молодой или более приятный человек войдет в её жизнь?
А что скажут её родители? Пока он не нарушил её покой, вся её жизнь протекала в кругу семьи. Они совсем не знают его, возможно, его сочтут назойливым, нежелательным или, попросту говоря, неподходящим для их очаровательной дочери. Возможно, их захотят разлучить? И разве то хрупкое чувство, которое так внезапно связало их, сможет выдержать, если весь мир воспротивится их любви?!
Данте вздохнул и натянул покрывало на обнаженные плечи Реи. — Маленький золотой цветок, — печально сказал он, — неужели же я потеряю тебя? — Ямайка, который свернулся клубочком в ногах у Реи,
