И еще одна тема, казалось, была запретной – Роджер и Памела. Дэвид не интересовался и тем, как они дружили, ни тем, почему расстались. Для Лизы это было колоссальным облегчением. Еще несколько дней – и у нее будет возможность хоть до конца своих дней копаться в воспоминаниях, анализировать, перебирать каждую мелочь. A пока она просто радовалась жизни.
Дэвид, естественно, тоже обратил внимание на некоторую однобокость их общения. О Лизе он знал только то, что рассказывали кузен и его жена. При нем они также строили догадки и о неожиданном разрыве. Получалось, что их брак стал для Лизы большой трагедией, ведь она с детства была влюблена в Роджера.
Кстати, Дэвиду это толкование показалось неубедительным: они столько лет дружили втроем, и Лиза прекрасно знала, что ее подруга и Роджер неминуемо поженятся. Однако Памела со свойственной ей чуткостью возразила, что одно дело – знать, что это когда-нибудь произойдет, и совсем другое – присутствовать на свадьбе в качестве подружки невесты.
Дэвид тогда просто пожал плечами. Эта история его не слишком заинтересовала. Мало ли кого из школьных друзей разбросало по жизни! Однако теперь, когда Лиза стала для него не абстрактной фигурой из жизни его родственников, а реальной, даже слишком реальной женщиной, он в мыслях снова и снова возвращался к рассказам Памелы. И нестыковка в ее рассуждениях становилась ему все яснее.
Тот факт, что Лиза за все время, которое они проводили вместе, практически ни разу не обмолвилась о друзьях детства, которым они были обязаны своим знакомством, лишь усиливал подозрения. Дэвид гнал от себя эти мысли, но все равно терзался. Спрашивать напрямик он не решался, тем более что давно заметил: стоило только подобраться к какой-нибудь запретной теме, как глаза Лизы становились прозрачными, и она замыкалась в себе. А ему их отношения уже стали слишком дороги, и он отчаянно боялся их испортить.
С другой стороны, у него ведь тоже был свой скелет в шкафу, и Лиза об этом догадывалась. Он понял это по ее деликатному поведению в тот день, в траттории, и по тому, как тщательно она обходила тему его прежних посещений Италии. В принципе Дэвид уже готов был ей все рассказать, но обстановка ленивой беззаботности и безоблачного счастья не располагала к подобного рода признаниям. И Дэвид со вздохом принял их неписаные правила игры. Пусть все идет само собой, вернутся домой, тогда и поговорят.
Впрочем, и на этот счет у него тоже были сомнении. Лиза ни словом не обмолвилась о том, что будет делать по возвращении, или о том, что их пути могут пересечься в Англии. Это было, пожалуй, больнее всего. Словно у нее там совсем другая жизнь, где новым лицам нет места. Может, она замужем? Дэвид терялся в догадках. Она отдавалась ему со страстью, действительно чем-то похожей на отчаяние. Но поскольку Дэвид немного разбирался в этих вопросах, он предположил, что у нее просто очень давно не было физической близости с мужчиной.
И что самое печальное – его терзала ревность. Он сам не знал, к кому ревнует: к какому-то абстрактному существу, которому была отдана та часть ее души, которую Лиза закрывала от него. Хоть эта мысль была сродни безумию, Дэвид понимал, что без этой женщины его жизнь станет пустой и бессмысленной. Она была ему нужна, он это чувствовал с той минуты, как увидел ее впервые – на стоянке автомашин. Это была судьба, иначе с чего бы его вдруг понесло пешком в город, причем совершенно без всякой цели. Он встретил ее, и она была нужна ему целиком – без всяких оговорок.
Он сдержал обещание и отвез Лизу во Флоренцию и в Пизу. Геную и ее окрестности они облазили вдоль и поперек. Душа архитектора здесь просто пела, и Лиза откровенно наслаждалась памятниками и городскими пейзажами. Она брала с собой блокнот и некое подобие миниатюрного этюдника, делала зарисовки и какие-то записи. И хотя Дэвид посмеивался над тем, что она и на отдыхе не может забыть о работе, в его душе росло восхищение ее увлеченностью своим делом и ее талантом, ибо не надо было быть специалистом, чтобы не отметить ее тонкое чутье и безупречный вкус.
А то, как загорались ее глаза при виде какой-нибудь небольшой уютной площади или городского уголка, приводило Дэвида в полный экстаз. В такие минуты Лиза казалась неземной красавицей, окруженной сияющим ореолом. Да и вообще от нее исходило какое-то необыкновенное тепло, согревающее окружающих. Дэвид отметил, что, хотя Лиза и не привлекала к себе всеобщего внимания и не стремилась к этому, она легко находила общий язык со всеми: начиная с туристов на пляже и кончая обслуживающим персоналом в гостиницах и ресторанах. И, что было особенно важно, – к ней тянулись дети, и она умела с ними обращаться.
Дэвиду иногда приходила в голову мысль о том, что ей знакомы заботы материнства. Может, у нее действительно есть ребенок? С каждым днем он чувствовал, что его чувство становится все сильнее, и с каждым часом у него возникало все больше вопросов, на которые не было ответа.
Лиза же просто радовалась отдыху, обилию впечатлений, обществу красивого галантного кавалера и великолепного любовника и гнала от себя все тревоги и грустные мысли. Да, Дэвид, безусловно, был мужчиной ее мечты, но она приняла решение: вернувшись домой, она не станет с ним встречаться. Слишком многое было поставлено на карту, здесь решалась не только ее судьба. Развязать этот запутанный узел не было никакой возможности, оставалось лишь обрубить канат и утопить узел в море. А этот отпуск останется одним из ее самых счастливых воспоминаний. К сожалению не все, что дарит жизнь, надо принимать. Судьба может вдруг оказаться слепой, зоркими должны быть сами люди...
Лиза не сомневалась, что сумеет пережить разрыв с Дэвидом. Время – самый лучший лекарь, а работа и домашние хлопоты помогут постепенно все забыть. Она была благодарна Дэвиду за деликатность, ведь он не докучал ей ненужными вопросами и не делал никаких попыток разузнать о том, о чем она не хотела говорить. Правда, и ему было что скрывать, иначе вряд ли бы он с такой легкостью принял правила игры: ни слова о личной жизни. Но об этом Лиза думать тоже не желала. Если бы она рассчитывала на него в будущем, можно было бы терзаться ревностью, гадать, есть ли у него постоянная подруга и чем он жил до встречи с ней. Но для курортного романа... Чем меньше знаешь, тем лучше.
Накануне отъезда Дэвида они собрались посетить Милан. Лизе очень хотелось посмотреть знаменитый собор, а заодно и посетить магазины, которые, по уверению Дэвида, здесь были самые лучшие и к тому же весьма доступные по ценам, поскольку как раз сейчас начинались распродажи. Машину Лизы они сдали в первые дни, рассудив, что на двоих им хватит и одной. Дэвид уезжал из Италии надень раньше Лизы. У него были срочные дела, и, как ни хотелось ему продлить удовольствие, задержаться он не мог. Однако Дэвид предусмотрительно договорился, что Лизу отвезут в аэропорт, чему та была несказанно рада.
Во зрелом размышлении она решила, что все складывается как нельзя лучше. Во-первых, не будет лишней траты времени перед отъездом: не надо ехать в аэропорт заранее, чтобы заправить, а потом сдать машину. Во-вторых, Дэвид уедет раньше, и не будет вопросов о том, кто ее встречает и не надо ли отвезти ее домой. При мысли о том, что Дэвид может оказаться у них дома, внутри у Лизы все холодело. Она не собиралась давать ему свои координаты – только номер мобильного, который она просто поменяет по возвращении. Дэвид – человек занятой, вряд ли он станет тратить время на поиски женщины, с которой приятно провел время на отдыхе.
А пока – что ж, у нее оставались еще сутки блаженства. Иногда Лиза на мгновение задумывалась о том, что настанет время, когда рядом не будет его теплых надежных рук и она больше не услышит его спокойный, чуть ироничный голос. Не увидит его улыбки, такой нежной и сияющей, которую он дарил только
