Мне кажется, что я поднял большой камень, из-под которого закопошились тараканы.
Быстрым шагом я направился из фургона и по дороге обо что-то споткнулся. Не было никакой возможности сохранить равновесие, и я упал на землю. Когда я говорю «на землю», это только фигуральное выражение, потому что я упал на человека. На человека теплого, но неподвижного.
Сдерживая биение своего сердца, я осмотрел этого человека. Проклятье! Донато Градос тоже зарезан. И на это, братцы, было неприятно смотреть. Я предпочитаю любоваться Ледовитым океаном или фотографией генерала Спрунтца.
Мои открытия на этом не заканчиваются. На кушетке лежал друг Поль тоже приконченный. Голова раздроблена тупым твердым предметом. Все это означает, что Барнаби лишился одного из своих лучших аттракционов.
Я произвел быстрый осмотр домика на колесах. За исключением двух трупов, все было в порядке. Можно сказать, дети мои, что ситуация становится все более интересной. За несколько минут очаровательный Сан-Антонио оказался в отвратительном обществе трех трупов. Это много для одной ночи. Слишком много!
Я разбудил толстяка, который храпел как мотор у Феррари. В эту ночь у него были все основания храпеть, потому что один из зрителей заставил его проглотить вентилятор.
– Эй, это ты? Я забыл что-нибудь съесть? – подскочил обжора.
– Забудь ненадолго про свою коробку для рагу! – сказал я. – Здесь происходят невероятные вещи.
Я рассказал ему обо всем происшедшем, и он внимательно слушал меня, почесывая волосатое ухо.
– Скажи пожалуйста! – пробормотал он, когда я закончил. – Если начнут так уничтожать каждое представление, это будет здорово! Один труп в прошлую ночь, а сегодня уже три. Это многообещающе!
– Влезь первым делом в свои брюки и ботинки, а потом пойдешь со мной!
– Куда это?
– Я хочу скрыть труп мадам Кабеллабурна.
– Как это – скрыть?
– Я тебе объясню. Пошли…
Толстяк привык слушаться. В эту ночь он не говорил о свей отставке: он был возбужден предстоящей акцией.
Мы подошли к «ланчии» и вынули мертвую молодую женщину, один за ноги, а другой под мышки.
– Куда мы положим ее? – поинтересовался Его Величество.
– Помоги мне втащить ее в кабину вон того крана. Завтра воскресенье, и раньше понедельника ее не обнаружат.
– А чем это тебе может помочь, если ее найдут не сразу?
– Парни, которые ее укокошили, будут задавать себе вопрос, что же случилось. Они ожидают, что это убийство поднимет много шума. И так как ничего не случится, они придут к фатальному заключению и захотят проверить это. Не существует ничего опаснее такого любопытства.
Было очень тяжело тащить по такой лестнице труп, но Беру сильнее, чем двенадцать быков. После десяти минут усилий мадам Кабеллабурна была устроена в кабине.
Кто-то, кто придет сюда работать в понедельник, невольно позовет свою маму. И боюсь, что его голова не скоро придет в порядок.
– А тачка? – спросил толстяк, указывая на белую машину.
– Это западня, дорогой.
– Не соображаю…
– Это то место, на которое убийцы придут завтра посмотреть, я гарантирую это тебе.
– Мы спрячем и тех двух?
– Нет. Я даже уведомлю об этом полицию.
– Я пойду вместе с тобой, – решил Толстяк. – Я не знаю, что сегодня со мной случилось, но я чувствую себя немного не по себе и думаю, что свежий воздух принесет мне пользу.
Мы направились быстрыми шагами к центру города. На одной из улиц один из кабачков был еще открыт, и внутри какой-то тип играл в окружении табачного дыма на гитаре. Влюбленная парочка молча смотрела на него. Один пьяница повалился на стол, а хозяин занимался прогнозом на завтрашний футбольный матч.
Я попросил у него бутылку «Кианти» и разрешения позвонить по телефону.
Получив и то и другое в минимальное время, я направился к кабине.
Трубку снял сам комиссар Ферна-Брасса. Он зевнул чуть-чуть громче, чем львы в нашем цирке.
– Говорит Сан-Антонио, – сказал я ему. – Как я вам и обещал, у меня есть для вас новости.
– Какие новости?
– Позвоните в морг и сделайте две заявки, а потом приезжайте в цирк, где я буду иметь удовольствие обо всем вас осведомить.
Тут я сразу же повесил трубку.
Ферна-Брасса был не очень-то доволен: не рабочие часы, особенно в субботу вечером, – это не
