скверную шутку…
— О, сэр Арчибальд! Неужели вы станете укорять меня за то, что я защищаю интересы своей страны?
— Тем более что они так чудесно совпадают с вашими собственными!
— Ну и что? — Эннабель с детской обидой смотрела на баронета. — Вы же сами заметили Малькольма в Граце, сэр Арчибальд! Что он там делал?
— А Фернс?
Удар, очевидно, попал в цель.
— Да, Джим Фернс тоже очень странно себя ведет… — согласилась мисс Вулер. — Но он так любит Малькольма… О, сэр Арчибальд, но ведь не может быть, что они сговорились, правда?
Лаудер допил вино.
— Послушайте, мисс Вулер, зачем вам понадобилось рассказывать все эти мерзости мне?
— Да просто… просто мне хотелось, чтобы вы передали Малькольму, какие над ним тяготеют подозрения… Сама я не могу этого сделать. Я же на службе, понимаете? А вы не связаны никакими обязательствами.
— Короче, если я правильно понял, мисс, вы не желаете обманывать доверие начальства, однако находите вполне естественным взвалить неприятное поручение на меня?
— Только ради спасения Малькольма…
— Мистер Райхоуп мне совершенно безразличен, равно как мистер Фернс и, уж простите великодушно, мистер Лаудхэм.
— О, как вы можете?!
— Надо полагать, очарование мистера Лаудхэма не тронуло моего сердца.
— Я… я ненавижу вас!
— И это тоже меня нисколько не волнует, мисс.
Эннабель вскочила. Сейчас она больше всего напоминала избалованного ребенка, чей каприз неожиданно для него отказались выполнить.
— Я заранее знала, что вы мне не поможете!..
— В таком случае могли бы избавить себя от разговора, крайне тяжелого для вас и в высшей степени неприятного для меня.
— И все-таки я спасу Малькольма!
— А мне-то какое до этого дело?
Мисс Вулер вышла из бара с таким оскорбленным видом, что кое-кто из посетителей косо посмотрел на Лаудера. Вероятно, они подумали, что баронет сделал девушке неприличное предложение.
Из кабинета Фернса Терри и Рут вышли вместе. Обоих потрясло то, что они сейчас услышали от консула.
— Как по-вашему, Фернс ошибается? — спросила леди Лаудер.
— Не знаю…
— А мне кажется, он объяснял странности в поведении Райхоупа вполне правдоподобно…
— Это потому, что вы его не знаете! Малькольм сто лет работает в контрразведке и всегда слыл первоклассным агентом. Любому профессионалу ясно, что это не пустой звук. Нет, человек, тысячу раз рисковавший жизнью в самых тяжких условиях, только потому что верит в свое дело и не считает присягу бессмысленным набором слов, не предаст родину и товарищей из-за любовных огорчений.
Рут с удивлением смотрела на Терри и невольно любовалась классической четкостью его профиля. Лаудхэм напоминал бывшей мисс Трексмор одну из тех греческих статуй, которые она видела в Британском музее.
— А я-то думала, вы терпеть не можете друг друга! — заметила она.
— Личные симпатии и антипатии не имеют ни малейшего отношения к профессиональным качествам, которые мы сейчас обсуждаем. Малькольм меня действительно на дух не выносит, да и я не испытываю к нему особой нежности, но как профессионалу доверяю на все сто!
— Однако если так думаете даже вы, Терри, почему же тогда Фернс не разделяет вашей уверенности?
— Я не понимаю многих поступков Фернса… — немного поколебавшись, сказал молодой человек. — Они меня удивляют и даже смущают… Например, то, как он объяснил причины собственного присутствия в Граце, по-моему, притянуто за уши… Меня он послал туда под первым попавшимся предлогом и без определенного задания. Защищать вас? Но когда и как? В каких пределах? Почему Фернс не предупредил меня, что за Райхоупом установлена слежка? Он спокойно мог бы поручить мне приглядывать за парнем в Граце, а сам сидел бы в Вене.
— Но тогда… зачем Фернсу понадобилось навлекать подозрения на Райхоупа?
— Честно говоря, пока я предпочитаю не задавать себе таких вопросов.
Рут и Терри, не сговариваясь, дошли до Бурггартена и сели на лавочку у подножия статуи Моцарта. Стояла чудесная, теплая погода. Детишки играли в саду, а их матери весело болтали на скамейках. Здесь, в Бурггартене, особенно чувствовалось, как хорошо жить на свете. Но Рут тяжело вздохнула:
— Невыносимо грустно, что нельзя доверять даже тем людям, на которых, казалось бы, можно положиться…
— Ну, меня уже не раз предавали друзья… Хотя должен признать, что в нашем тесном мирке, таком суровом и безжалостном, где постоянно ощущаешь присутствие смерти, я искренне верил, что все мы вправе до конца рассчитывать друг на друга.
— И что вы собираетесь делать теперь?
— Уехать.
— Уехать?
— Видите ли, я не могу жить в постоянных сомнениях. Работа нравилась мне до тех пор, пока я верил, что меня окружают необыкновенные люди… А раз они ничуть не отличаются от прочих, какой смысл тянуть лямку? Это уже не интересно… В определенном смысле не исключено, что наши задачи вообще не для простых смертных.
— Именно об этом я все время думаю, Терри, после того как увидела тело Крукеля.
Рут, сама того не заметив, назвала спутника по имени. Лаудхэм взял ее за руку, и она не стала противиться.
— Я получил наследство от дяди… долгие годы он ни разу не вспоминал о моем существовании и на старости лет, видать, почувствовал угрызения совести. Это маленькая ферма в Дорсетшире, неподалеку от Йевола, называется она «Три березы». Прекрасное место для фермера-джентльмена… Я хотел спокойно дожить там до гробовой доски в полном одиночестве, но с тех пор как познакомился с вами, понял, что это будет нелегко…
— Замолчите… — пробормотала Рут. — Вы не должны так говорить… я ведь замужем…
— Вы не любите мужа, а такая женщина не станет жить с человеком, к которому не испытывает хотя бы уважения.
— Эннабель…
— О, она быстро утешится! Девушки вроде мисс Вулер не умеют долго переживать. Нет, Рут, вы должны выслушать меня! Я предлагаю вам не приключение-однодневку, а прочный, надежный союз. По-моему, мы можем счастливо дойти вместе до конца пути…
Сопротивление леди Лаудер ослабевало на глазах.
— У меня нет ни гроша.
— Ни слова об этом! Моего состояния хватит на двоих, а кроме того, вы поможете мне управляться с «Тремя березами». Если хотите, Рут, я в ближайшие дни попрошусь обратно в Лондон и, отгуляв отпуск, подам в отставку.
— А вы уверены, что не пожалеете о…
— Рядом с вами — нет… И потом, не стану скрывать, в какой-то мере я спешу бежать отсюда из малодушия. Предпочитаю не видеть ни окончательного падения Райхоупа, ни возможных разоблачений Фернса. Может, я сам поговорю с сэром Арчибальдом?
Баронет задумчиво глядел в пространство. Раздумывая, что за бес толкает
