– Вы хотите, чтобы я сказала вам, что скрывать Ната от его отца – это правильно.
– Да, я считаю, что это правильно, – Роксана взглянула на Ната и, проявляя осторожность, заговорила шепотом. – По крайней мере до тех пор, пока я не почувствую, что пришло время сказать. У него нет никаких прав на Ната, Элис. Он отказался от них, когда ушел от нас.
– Он не знал, что будет «мы».
– Дело не в этом.
– Может быть, не в этом, а, может быть, и в этом. Не мне судить.
– Так стало быть, – Роксана поджала губы, почувствовав очередное предательство, – вы заодно с ними.
– Это ведь не игра в футбол, и я не болельщик, Роксана.
Так как Элис больше всего на свете ценила дружбу, она положила руку на роксанины застывшие пальцы. – Что бы вы ни сделали, все мы будем за вас. Независимо от того, согласны мы с вами или нет.
– А вы не согласны.
Вздохнув, Элис покачала головой.
– Не знаю, как бы я поступила в вашей ситуации. Только вам одной известно, что творится у вас в душе. Я могу сказать, что Люк за ту неделю, что я его знаю, успел мне понравиться. Мне нравятся его сила, отчаянность, целеустремленность. Некоторые из этих черт привлекают меня и в вас.
– Значит, вы хотите сказать, что я должна приблизить его и доверить ему Ната.
Здесь трудно давать совет, подумала Элис. Интересно, почему многие так любят это занятие.
– Я хочу сказать, что вам следует сделать то, что вы считаете правильным. Но что бы вы ни сделали, факт остается фактом: Люк – отец Натаниеля.
Люк, Люк, Люк. Роксана кипела от злости, когда он вместе с Лили показывал номер под названием «Женщина в стеклянном ящике». Мышка вместе с Джейком стояли в стороне. Они оторвались от своего электронного прерывателя, над которым сейчас работали, чтобы посмотреть этот номер.
Стоило Люку вернуться, как он тотчас же стал солнцем, а все остальные стали обращающимися вокруг него планетами. Почему это произошло? Сие обстоятельство выводило ее из себя.
Все было не так, как хотелось. Они репетировали в его огромной гостиной с высокими потолками и роскошной лепниной на них. Внезапно они оказались на его территории и выполняли его команды. Динамики стереосистемы изливали звуки рок-музыки. Он подстраивался под ритм песни Брюса Спрингстина «Рожденные странствовать». Они всегда работали под классическую музыку, подумала Роксана, засунув руки в карманы своих спортивных брюк. Всегда. Ее еще больше раздражало, что рок его устраивал и подходил к номеру.
Все было быстрым, захватывающим, сексуальным. Все, что он делал, можно было охарактеризовать этими тремя словами. Она слишком хорошо знала, что публика будет в восторге от такого номера. И это еще больше портило ее и без того плохое настроение.
– Хорошо, – Люк повернулся к Лили и поцеловал ее в раскрасневшуюся щеку. – Время, Джейк?
– Три минуты сорок секунд, – он только остановил секундомер.
– Я думаю, можно еще десять секунд срезать, – несмотря на включенную вентиляцию, он истекал потом. Тем не менее, ему нравилось вести этот номер на бешеной скорости и он жаждал сделать его еще более коротким.
– Выдержишь еще один прогон, Лили?
– Конечно.
Конечно, ухмыльнувшись, подумала Роксана. Для тебя, Люк, – все, что только захочешь. И когда только захочешь. Она возмущенно повернулась и ретировалась в дальний угол комнаты. Она собиралась заняться номером «Вращающийся кристалл», на отработку которого ей не хватило времени перед последним представлением. Там, возле массивного камина стоял длинный раскладной стол с готовым для репетиции набором подставок.
Ей особенно нравился кристалл, сделанный в форме брильянта и отливающий всеми цветами радуги. Она взяла его в руку. Весил он, как оказалось, немало. В ее воображении .возникли мелодии Чайковского, затемненная сцена, голубоватый свет скрещенных лучей прожекторов и она сама в сверкающе-белом наряде.
Она выругалась, когда ее мечтания разбил первый аккорд Спрингстина.
Люк услышал брошенный ему злобный выкрик и улыбнулся.
– Мышка, а как насчет того, чтобы заняться левитацией. По-моему, у нас есть для нее музыка.
– Разумеется, – Мышка услужливо поплелся выполнять поручение.
– Выходит, ты водишь всех на поводу? – сказала Роксана, когда Люк подошел к ней.
– Это называется «взаимодействие».
– У меня есть другое название. Самоуничижение. Пресмыкательство.
– Стало быть, у тебя целых два названия, – он закрыл своими руками ее руки, лежавшие на кристалле. – Посмотри на все с другой стороны, Рокс. Как только мы с этим разделаемся, ты можешь даже ко мне не подходить. Если не захочешь.
– Я подумаю. – Уж лучше думать об этом, чем о том, что сейчас, когда соприкоснулись их руки, ее кровь вскипела. – Я хочу поподробнее узнать об уайаттовском деле. Ты его от меня скрываешь, а мне это не нравится.
– Это ты скрываешь, – ровным голосом произнес он, – а не я.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она отвела глаза.
– Понимаешь. Понимаешь. Есть что-то такое, о чем ты мне не рассказываешь. Что-то, из-за чего все дрожат. Как только расколешься, мы проясним ситуацию.
– Расколюсь? – она метнула смертоносный взгляд в его сторону. – И что же это такое я тебе не рассказываю? Что же это может быть? Давай подумаем… может быть, то, что я тебя ненавижу?
– Нет, – он опередил ее, проведя ладонями по предплечьям. Ее руки не успели оторваться от кристалла. – Ты уже целую неделю стараешься меня в этом убедить. Но ведь ты ненавидишь меня только, когда сама себя заставляешь об этом думать.
– Но это происходит так естественно, – она улыбнулась, улыбка ее была сладкой как намазанное медом лезвие ножа.
– И только потому, что ты все еще без ума от меня, – он поцеловал ее в кончик носа. Она же зашипела на него. – Мы здесь на работе, да?
– Да.
– Так вот давай работой и займемся, – он медленно и зловеще улыбнулся. – И тогда посмотрим, что происходит естественно, а что нет.
– Мне нужно больше информации.
– Ты ее получишь. Как получишь и камень, когда все закончится.
– Стой! – она схватила его за руку в тот момент, когда он отворачивался. Дрожащими руками она снова положила кристалл на место. – Что ты сказал?
– Что камень будет твоим, когда все закончится. Можешь быть уверена на все сто процентов.
Она всмотрелась в его лицо в ожидании услышать всю правду, но лишь пожалела, что не может видеть его мысли, как раньше.
– Почему?
– Потому что я тоже его люблю.
Она ничего не могла сказать, ибо это была правда, и она это увидела. Она затаила дыхание, с трудом выдыхая слова.
– Мне хочется тебя ненавидеть, Каллахан, – выдавала она из себя. – Мне очень хочется тебя ненавидеть.
– Лихо сказано, а? – он провел пальцем по ее щеке. – Мне это чувство знакомо, потому что мне хотелось тебя забыть. Мне очень хотелось тебя забыть.
Она посмотрела в его глаза, и Люк впервые с момента своего возвращения увидел, как она открывается ему. Червяком пролез в ее душу, подумал он не без отвращения. Воспользовался ее любовью к Максу. Надо было избрать другой путь.
