угодно…
– Этим займутся юристы, – сказал Рой. – Сейчас не время очищать свою совесть.
– Не время. – Клер взяла себя в руки. – Лайза…
– Я помню вас,—повторила Лайза. – Вы спасли мне жизнь. – Так как ее рука начала дрожать, она крепче ухватилась за руку Клер. – Вы были там, на дороге. Они хотели убить меня, те мужчины. В лесу. Вы их видели?
Клер только покачала головой.
– Как вы попали в лес, Лайза? – тихо спросил Кэм.
– Я не помню. Я не помню. Я бежала. Я потеряла свой фонарь, карманный фонарь. – Ее рука дрогнула. – Я ударила его им и побежала. Я подумала, что они меня изнасилуют. Поэтому я убежала. В лесу было так темно. Я ничего не видела. Кто-то напал на меня сзади – я упала. Он повалил меня. О, Боже, моя нога. Мое колено. Было так больно. Рой…
– Я здесь, дорогая.
– Было больно. Я чувствовала запах крови. Моей крови. Я увидела его глаза. Он собирался убить меня. Он душил меня, и я не могла дышать. Я умирала. Но мне удалось вырваться. Там было еще много их, и я побежала. Моя нога так болела. Я знала, что не смогу далеко убежать, и они меня поймают. Найдут меня. Я увидела свет. Я должна была вырваться на свет. Кто-то закричал. Ваша машина. – Она посмотрела на Клер.
– Мои фары, – сказала Клер. – Мой автомобиль сшиб вас.
– Нет, я бросилась прямо к автомобилю. Я боялась, что вы уедете, а они меня поймают. Поэтому я выбежала перед машиной, чтобы остановить вас. Она меня сбила. Вы усадили меня в машину. Вы увезли меня.
– Лайза. – Кэм заговорила очень тихо.—Вы видели того, кто напал на вас?
– Черный.
– Чернокожий?
– Нет, не думаю. Он был одет в черное. В длинный черный балахон с капюшоном. Его глаза. Я видела его глаза.
– Что-нибудь еще? Цвет волос, черты лица, голос?
– Только его глаза. Мне показалось, что я вижу ад. – Она зарыдала, закрыв неповрежденный глаз.
– Остановимся на этом. – Кэм уже использовал больше времени, чем разрешил врач. – Я вернусь завтра. Если вы еще что-нибудь вспомните, хоть что-нибудь, просто позвоните мне.
– Пожалуйста. – Она крепче сжала руку Клер. – Я хочу поблагодарить вас. Я всегда буду помнить, как подняла голову и увидела ваше лицо. Это поможет мне. Вы еще придете?
– Конечно.
Когда Клер выходила, ноги ее были как ватные. Она остановилась с другой стороны двери и прижимала руки к лицу, чтобы успокоиться.
– Пойдем, Худышка, я раздобуду тебе стул.
– Со мной все в порядке. Ты можешь сказать мне, каково ее физическое состояние?
– У нее повреждена роговица. Врачи не считают, что это непоправимо, но пока еще слишком рано утверждать это. Повреждены два ребра и кроме того горло. Еще несколько дней ей будет трудно разговаривать.
– А ее нога? – Она заметила, что он старался уйти от этого вопроса. – Насколько это серьезно?
– Они не знают.
– Ты будешь мешать мне навещать ее?
– Это зависит от того, что скажет врач.
– Извините. – Рой закрыл за собой дверь. – Мисс Кимболл… я должен перед вами извиниться.
– Нет, не должны. У меня тоже есть брат. Я думаю, в подобных обстоятельствах он реагировал бы точно так же. Я хочу оставить свой телефон у медсестры. Вы можете позвонить, когда ей захочется меня видеть.
– Благодарю. – Он повернулся к Кэму. – Я хочу быть в курсе каждого вашего шага, шериф. Я хочу быть уверенным в том, что тот, кто сделал это с моей сестрой, заплатит за это. – Он шагнул назад в палату и закрыл за собой дверь.
– Мне надо кое-что выяснить. – Кэм с трудом удерживался от желания помассировать пульсирующий от головной боли висок. – Ты справишься?
– Справлюсь.
– Возможно, мне понадобится снова поговорить с тобой. Официально.
Она кивнула. – Ты знаешь, где найти меня, шериф. Она ушла, оставив его стоящим в одиночестве.
ГЛАВА 17
Салли Симмонс подъехала к автозаправочной станции «Амоко», но на самом-то деле ее не интересовали ни заправка машины, ни проверка масла. Ее интересовал Эрни Баттс. Этот интерес часто вызывал у нее стыд и смущение. И вместе с тем возбуждение.
За все те недели, что она гуляла с Джошем, она позволила ему дотронуться до себя лишь выше талии. Хотя она разрешила ему снять с нее бузку, даже прильнуть жарким, ищущим ртом к ее груди, она всякий раз обрывала его, когда его руки тянулись ниже молнии на ее джинсах.
Не то, чтобы она была занудой или чем-то в этом роде, ведь она знала, что многие другие девушки из группы поддержки уже проделали то самое. Но она была романтична, как книги, которые она читала, и всегда воображала, как безумно и безудержно влюбится в какого-нибудь потрясающего, мятежного и, вероятно, совершенно неподходящего парня.
Эрни соответствовал всем этим требованиям.
В своем роде он даже был страшновато красивым и задумчивым, таким, как Салли представляла себе Хитклиффа, своего любимого трагического героя. Червоточина, которую она в нем чувствовала, только добавляла ему таинственности. Было несложно убедить себя, что она влюблена в него. А он в нее.
Ее мать очень откровенно говорила с ней о сексе, противозачаточных средствах, ответственности, последствиях. Страхи перед СПИДом, нежелательной беременностью, абортом в сочетании с огромным желанием поступить в колледж и изучать журналистику оказались более чем достаточными, чтобы она не потеряла голову с Джошем.
Но с Эрни Баттсом было совсем по-другому. Когда он провел ее в свою комнату, все ее соображения об ответственности, о будущем, о предупреждениях матери словно испарились.
Он зажег черные свечи, включил музыку, от которой ее кровь забурлила. Он не просил. Не шутил и не возился неловко, как Джош. Он был груб, и это ее сначало испугало. А затем он стал проделывать такое, о чем ее мать никогда ей не говорила. Такое, что заставляло ее кричать, рыдать, визжать. И жаждать еще.
Даже сейчас, при одном воспоминании об этом она покрывалась потом и испытывала нервную дрожь.
Она приходила к нему снова и снова, каждый вечер, под предлогом подготовки задания по химии, до которого ей уже не было дела. К ее слепой, ужасной потребности в нем примешивался страх. Она сознавала, как это обычно бывает у женщин, что он охладевает к ней, что он иногда думает 6 ком-то другом в их самые интимные моменты. Она нуждалась в утешении. Жаждала этого утешения.
Она припарковалась у автозаправочной и вышла из машины, сознавая, что отлично выглядит в своих плотно облегающих шортах и свободной майке. Салли справедливо гордилась своими ногами – самыми длинными и красивыми в команде поддержки. Она погрузилась в косметические средства, специально хранимые ее матерью, и провела целый день, накручивая волосы на особые бигуди, чтобы они выглядели потоком закрученных спиралью локонов. Она чувствовала себя очень зрелой и опытной. Когда Эрни появился, она облокотилась о дверцу машины и улыбнулась. – Привет.
– Привет. Хочешь заправить, машину?
– Да. – Она постаралась подавить в себе разочарование оттого, что он не поцеловал ее. В конце концов он даже за руку никогда не брал ее в школе.
– Я очень рада, что сегодня пятница. – Она смотрела, как он вставляет шланг в бак своими длинными, костистыми пальцами, и вспоминала. – Еще одна неделя, и школа окончена.