Кэти дико озиралась в поисках подходящего оружия, но, прежде чем она сумела найти что-нибудь достаточно твердое и острое, он подхватил ее на руки и швырнул обратно на койку. Пока она беспомощно путалась в головоломном узле одеял и простыней, Хейл оглушительно хохотал. Когда она все-таки выбралась из бесформенного кома белья, он уже ушел из каюты. Кэти, скрежеща зубами, смотрела на закрытую дверь. Он думал, что может обращаться с ней как со шлюхой и это сойдет ему с рук! Скоро он убедится, что встретил в ее лице достойного противника!
Глава 3
На несколько часов Кэти была оставлена клокотать от ярости в одиночестве, что было мудрым решением со стороны кого бы то ни было. Она с радостью выцарапала бы глаза любому, кто осмелился появиться в каюте. Все, без исключения, они были ворами и душегубами, а капитан Джонатан Хейл был настоящим дьяволом. С каким бы наслаждением она упивалась картиной его казни на виселице, когда его тело будет извиваться на конце длинной веревки, а всегда насмешливое лицо — вздуется и посинеет. Кэти улыбнулась, в первый раз за последние дни. Мучения Хейла, даже воображаемые, заметно улучшили ее настроение.
Она отдала бы все на свете за длинный и острый нож! Она бы постоянно носила его с собой спрятанным в рукаве просторной сорочки, чтобы по самую рукоятку вонзить его в спину этому варвару, когда он набросится на нее в следующий раз. Кэти, смакуя подробности, представила себе предсмертную агонию Хейла. К сожалению, в каюте не было ни одного ножа. Тогда она перевернула всю каюту вверх дном, стараясь отыскать что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее оружие. Наконец, устав, она прекратила поиски. Собранный ею арсенал не производил грозного впечатления. Наиболее многообещающим экземпляром в этой маленькой коллекции стал массивный медный канделябр. Он вполне мог проломить череп, и Кэти спрятала его под матрас, чтобы всегда иметь под рукой. Фаянсовый ночной горшок тоже сулил Хейлу кое-какие неприятности, но Кэти боялась, что, хватившись его пропажи, ее тюремщик заподозрит неладное. Она уже убедилась, что, несмотря на свою подлость и низость, капитан «Маргариты» был далеко не глуп.
Она решительно не хотела вновь облачиться в одну из ночных сорочек ненавистного американца. Будь ее воля, она бы разложила из всех принадлежащих Хейлу вещей огромный костер. Она, словно мумия, закуталась в стеганое одеяло и в ожидании уселась на стул. Рано или поздно, капитан Джонатан Хейл должен вернуться в свою каюту. Кэти была уверена, что это возвращение запомнится ему на всю жизнь.
Однако первым, кто появился на пороге каюты, был всего-навсего Петершэм. Солнце уже садилось, в каюте начало темнеть, и у Кэти от долгого сидения на одном месте отчаянно затекли ноги, но она твердо решила, что не даст врагу застать себя врасплох во второй раз. Услышав стук, она напряглась, но почти сразу же облегченно расслабилась. Если в этом внезапно ставшем безумным мире еще можно быть в чем-то уверенной, так это в том, что у самонадеянного негодяя Хейла ни за что недостало бы вежливости постучать, перед тем как войти. Он ввалился бы, вышибив дверь пинком!
— Я принес вам поужинать, мисс, — сказал Петершэм. — Капитан говорил, что днем вам нездоровилось, но сейчас почти семь часов, и вам надобно подкрепиться. Вы станете слабенькой, как котенок, если не будете кушать во время морской болезни.
— Меня больше не укачивает, Петершэм, — кисло ответила Кэти, не вставая со стула.
Пока Петершэм расставлял на столе тарелки, он украдкой наблюдал за девушкой. Взгляд опытного слуги коснулся ее бледного лица, спутанных волос и наконец разорванной сорочки, лежавшей на койке среди простыней, что явилось завершающим штрихом. Ему стало ясно, что здесь произошло. Мистер Джон, которому больше не мешал шторм, провел это утро, наслаждаясь своим живым трофеем. Будучи мужчиной, Петершэм с пониманием относился к прихотям хозяина, но одновременно сочувствовал Кэти. Он прозакладывал бы десять лет жизни, что до сегодняшнего дня молоденькая барышня была невинна, как майская роза.
— С вами все в порядке, мисс? — спросил Петершэм.
— Да, у меня все в порядке, — огрызнулась Кэти, охваченная внезапным страхом, что Петершэм может догадаться о ее падении. Она просто умрет, если об этом кто-нибудь узнает! Но Петершэм не сказал больше ни слова и, закончив расставлять на столе еду, удалился.
Вздохнув, она пододвинула стул поближе к столу и начала есть. К своему удивлению, она обнаружила, что, вопреки гложущим ее душу переживаниям, изрядно проголодалась.
Она дожевывала последний кусок солонины, когда в каюту опять
постучали. Кэти оценивающе вскинула глаза на дубовую дверь. Кто явился на этот раз?
— Да, — осторожно произнесла она.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Петершэма. Кэти с облегчением перевела дух.
— Я подумал, мисс, что вам, наверное, хочется принять горячую ванну. В трюме валяется старый чан, которым давным-давно никто не пользовался. Я буду рад принести его вам, мисс. Он совсем целый и крепкий, даже не заржавел.
Кэти лихорадочно размышляла. Измученное, покрытое потом тело умоляло ее немедленно согласиться. Но что, если этот широкий жест задуман американцем, чтобы скрасить содеянную им подлость? Тогда она скорее бросится за борт, чем примет предложенную им ванну!
— Кто тебя надоумил? — резко спросила она.
— Кто? Я сам, мисс. Кто же еще?
Это было так очевидно, что Кэти не удержалась от горькой улыбки. Как она могла подумать, что капитан Джонатан Хейл будет тратить свое драгоценное время на заботы о ее комфорте, особенно сейчас, когда он взял у нее все, что хотел? Невероятно! Для него она была только неодушевленной куклой без мыслей и чувств.
— Спасибо, Петершэм, я и в самом деле не прочь принять горячую ванну, — ответила она.
Улыбнувшись, как Сайта Клаус, Петершэм исчез за дверью. Кэти откинулась на спинку стула; внезапно она почувствовала легкий стыд за свое недавнее поведение. В конце концов, Петершэм никак не был виноват в том, что с нею случилось. С тех пор как она томилась в этой каюте, он не выказывал к ней ничего, кроме доброты.
На этот раз, услышав деликатный стук, Кэти не встрепенулась. В ответ на ее вежливое «войдите» дверь отворилась, и в каюту вошел Петершэм в сопровождении двух матросов, один из которых Держал в руках сидячую ванну, а второй — маленький сундучок с ее одеждой.
— Мои платья! — радостно воскликнула Кэти.
— Капитан разрешил принести кое-что из ваших вещей, мисс, — улыбаясь, сказал Петершэм. — Я выбрал сундучок с фланелевой пелеринкой. Вы не против?
Простого упоминания о Хейле было достаточно, чтобы вогнать Кэти в краску, особенно если учесть ту легкость, с которой проклятый американец распоряжался ее гардеробом. Однако, получая один болезненный щелчок за другим, Кэти становилась мудрее.
Если сейчас, задрав нос, она велит Петершэму отнести сундучок назад и передать своему хозяину, что он может носить эти платья сам, то она ничего не выиграет, кроме сиюминутной иллюзии мести. Благоразумнее, воспользовавшись сундучком, продолжать выжидать удобного случая, который поможет ей отомстить капитану по-настоящему. А Кэти была уверена, что такой случай вскоре представится.
— Вы поступили очень разумно, Петершэм, — пробормотала она; ее лицо превратилось в холодную маску, за которой скрывались мысли.
Потом, когда матросы начали таскать ведра с кипящей водой и наполнять ими ванну, она отрывисто добавила:
— Петершэм, вечером… когда ты принес ужин… Мне тогда было не по себе. Если я вела себя грубо… прошу прощения.
Первый раз в жизни Кэти пришлось перед кем-то извиниться, и она чувствовала себя до смешного смущенной. Однако сияющая улыбка Петершэма послужила ей достойной наградой.
— Ничего страшного, мисс. Черные дни бывают у каждого. «Чересчур мягко сказано», — мрачно подумала Кэти, но вслух ничего не сказала.
Когда Петершэм решил, что воды в чане достаточно, он вместе с матросами удалился, оставив Кэти в
