Тишина.
- Ты гнида, - сказал крепыш медленно. - Уйди от меня. Чтобы я тебя, тварь, рядом с собой не видел. Понял?!
Гора не выдержала мощной атаки всего наличного состава. Матрасы и подушки были растащены, койки поделены. Началась маета от скуки. Байки, разговоры, азартные игры, драки подушками... Матвей подошел и сел на подоконник. Закурил. Прохладно. За окном - серый школьный двор с одиноким баскетбольным кольцом. Вокруг - мощная бетонная стена с колючкой поверху. На вышке скучал часовой.
- Тебе правда двадцать четыре года?
Все, понял Матвей, начинается. Он повернулся к спросившему. Курносый парень улыбался слегка заискивающе. Дети вы, дети...
- Правда.
- И... как?
- Нормально. Чувствую себя хорошо. Разваливаться у всех на глазах от старости не собираюсь. Это все?
- А... э...
- Свободен.
- Я доживу, - сказал Федька с вызовом. - Я доживу. Ремни грызть буду, матрацы эти паршивые... Все равно. Война кончилась, а я - живой.
- Не доживешь, - сказал кто-то.
Молчание.
- Кто?.. - Федька неверяще огляделся. Острый кадык дернулся вверх-вниз. - Кто это сказал?! Какая сволочь?!
- Я.
- Какой нахрен я?!
Из заднего ряда поднялся Гнат Крашевич во весь свой немалый рост. Жилистые руки расслабленно висят вдоль тела.
- Да ты, ты... - Федька сорвался на визг. - Я не доживу?! Я?! Да я сто таких! Это ты сдохнешь, сука!!
- Может быть, - сказал Гнат. Матвей понял, что испытывает к старшему токарю настоящую симпатию. - Может, и сдохну. Значит, такая судьба. Только я живой... А вот ты уже умер.
- Уж не ты ли меня замочишь?! - Федька ощерился и стал похож на крысу. В руке появилась заточка. Толпа с гулом раздалась. 'Вы чего, парни?' Сдурели?!
- Ты уже мертвый, - сказал Крашенич спокойно. Федькина заточка оказалась у самого его лица. - Вся жизнь у тебя через могилу... Ну, бей!
- Думаешь, не смогу?! - закричал Федька высоким голосом. - Не смогу?!! Да я...
Гнат ударил.
Несколько долгих секунд Федька стоял, неверяще глядя на Крашенича. Потом уронил заточку, медленно опустился на колени - и заплакал. На одной ноте:
- Мамочка, мама, мамочка, забери меня отсюда, мамочка, пожалуйста, мама, мамочка... я не могу больше, мамочка... я хочу домой...
- Покупатели идут!
Клич разнесся по классам, из окон выглянули во двор десятки любопытных. 'Покупатели'. Повезет - проживешь дольше. Выберет удачный 'покупатель' - будешь в хорошей части служить. С нормальной кормежкой и обмундированием... может, даже в тылу. Только с тыловых частей покупатели редко приезжают. У многих родственники призывного возраста. Да и убыль в тыловых частях маленькая... Не то, что в боевых дивизиях. Обычно покупатели едут из частей, которые поставлены на переформирование после тяжелейших боев...
60 процентов убыли личного состава.
70 процентов убыли личного состава.
А чаще: 95 процентов.
Чем потрепанней дивизия, чем раньше покупатели из части завернули сюда - тем лучше для призывников...
Глядишь, и до шестнадцати лет дотянешь.
Матвей сел подальше. На стене вместо старой надписи появилась другая:
Срок жизни дракона МД-113 в обороне составляет 48 минут
Вошли покупатели. Класс загудел - потому что покупатели были богатые...
Майор и прапорщик с серебряными крыльями на нашивках. Прапорщик вполне обычный, лет шестнадцати, а вот майору исполнилось никак не меньше двадцати. Взрослый красивый мужик.
Только они Матвею сразу не понравились.
Недалеко от Мельничной улицы, где Матвей обитал с матерью и сестрой, на берегу Тварьки стоял особняк. Жил там некий деятель, имя которого произносилось не иначе как шепотом. Ш-ш-ш. Здесь
Матвей по пути на работу проходил мимо особняка. С той стороны, где стояли громадные мусорные баки, и скучал за чугунной оградой молодец в темно-синей форме. Охраняли особняк такие же, как этот майор с прапорщиком. Нашивки у них были другие, форма другая (но такая же ладная и новенькая), а вот лица - один в один.
Сытые.
Говорил майор очень хорошо. По-человечески, по-пацански. И вообще, производил впечатление командира жесткого, но справедливого. С таким хорошо воевать. И если бы не ощущение 'сытости', которое нет-нет, да проглядывало сквозь грубоватые черты майора - Матвей, наверное, подошел бы и попросился. Возьмите, господин майор. Хочу к вам.
Только почему-то представилось Матвею, что стоит он в новенькой ладной форме за решеткой с чугунными драконами. Сквозь решетку видна желтая грязная Тварька и каменная набережная. Позади кухня, в которой ждет его, Матвея, мясной кулеш и борщ, и пироги с капустой, хлеб с маслом и джемом, горячий чай с сахаром... И фрукты в большой хрустальной вазе...
Матвей сделал шаг.
...и почувствовал одуряющий запах апельсиновой корки.
...Мягкий густой баритон выводил:
'...сердце драко-о-она стучит в моей груди-и-и'
Неважно, какая была смена - дневная или ночная - окна в доме горели всегда. И всегда была музыка.
Матвей протер глаза. Веки словно песком присыпаны. Спать хочется неимоверно. Но - утро, но - смена.
Нет, не показалось.
Возле мусорного бака - яркие оранжевые пятна.
Матвей подошел ближе. Еще ближе...
