– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, вырывая у него свою руку.
– Ты пахнешь как лаванда или как солнечный свет.
Злость послышалась в ее голосе.
– Мистер Патере, отпустите меня.
Он отпустил ее руку, и Алисия спрятала ее в коленях. Запястье горело, сердце судорожно би – лось. Она даже и не думала, что стала такой чувствительной!
Алисия заставила себя смотреть в окно автомобиля: на каменистый пейзаж, на неровную дорогу, по которой машина, петляя, съезжала с холма, поднимая пыль и гравий. Они уже были на подъезде к городу.
Неожиданно пугающая мысль пришла ей в голову.
– Я увижу в городе отца?
– Нет. Он улетел сегодня утром на встречу в Афины.
Она почувствовала облегчение. Во всяком случае, ей не придется общаться с отцом прямо сейчас.
– Тебе ведь он, в общем-то, безразличен, не так ли? – Кристос взглянул на нее, а потом снова уставился в окно.
– Так.
– Но он вроде бы славный. Он старается сделать тебе лучше.
Горячая волна окатила ее. Кристос Патере не знал даже половины всего. Ее отец никогда не делал то, что лучше для нее. Он делал то, что лучше для него.
Алисия многое простила отцу. Но никогда, никогда она не сможет простить ему равнодушие, которое он проявлял по отношению к ее матери в последние недели ее жизни. Когда мать умирала, он ни разу не посочувствовал ей. Абсолютно безразличный к ее боли, он не дал ей того, что ей бы – еле встречи в Сефалонии у нас будет пара свободных недель.
– Как любезно с твоей стороны.
– Я стараюсь.
Усталость и изнеможение вернули ее страх. Новая волна паники накатила на Алисию. Что, если ей не удастся сбежать? Что, если он все время будет слишком близко, если он будет уделять ей слишком много внимания, чтобы у нее появилась возможность скрыться? Ее поймали в ловушку, вынудили пойти на этот брак. Открывшиеся перед ней возможности свели ее с ума, надежда поселилась в душе и не дала ей опомниться.
Алисия не могла больше позволить себе ждать. Она должна исчезнуть, и как можно скорее. До того как она взойдет на корму яхты. До того как они вместе появятся на публике.
Должно быть, Кристос заметил панику Алисии.
– Тебе не обязательно меня ненавидеть, – проговорил он, целуя запястье жены.
Потрясение прокатилось по ее телу, когда его губы дотронулись до нее; кровь запульсировала в венах.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, вырывая у него свою руку.
– Ты пахнешь как лаванда или как солнечный свет.
Злость послышалась в ее голосе.
– Мистер Патере, отпустите меня.
Он отпустил ее руку, и Алисия спрятала ее в коленях. Запястье горело, сердце судорожно би – лось. Она даже и не думала, что стала такой чувствительной!
Алисия заставила себя смотреть в окно автомобиля: на каменистый пейзаж, на неровную дорогу, по которой машина, петляя, съезжала с холма, поднимая пыль и гравий. Они уже были на подъезде к городу.
Неожиданно пугающая мысль пришла ей в голову.
– Я увижу в городе отца?
– Нет. Он улетел сегодня утром на встречу в Афины.
Она почувствовала облегчение. Во всяком случае, ей не придется общаться с отцом прямо сейчас.
– Тебе ведь он, в общем-то, безразличен, не так ли? – Кристос взглянул на нее, а потом снова уставился в окно.
– Так.
– Но он вроде бы славный. Он старается сделать тебе лучше.
Горячая волна окатила ее. Кристос Патере не знал даже половины всего. Ее отец никогда не делал то, что лучше для нее. Он делал то, что лучше для него.
Алисия многое простила отцу. Но никогда, никогда она не сможет простить ему равнодушие, которое он проявлял по отношению к ее матери в последние недели ее жизни. Когда мать умирала, он ни разу не посочувствовал ей. Абсолютно безразличный к ее боли, он не дал ей того, что ей бы – ло нужно, а нужно ей было совсем немного – *его внимание.
Он должен был быть там. Как мог он быть настолько безразличным?
