Руф взглянул на друга, едва веря своим ушам.
– Ксантипп… простил меня? – промямлил он. – Значит, он не собирается говорить с моей матерью?
– Нет, – успокоил его Юлий. – Ксантипп просто хотел хорошенько напугать тебя.
Руф сидел совершенно ошеломленный.
– Если бы я только знал… – едва слышно прошептал он.
Ho никто не обратил внимания на его слова.
– После каникул ты сможешь вернуться в школу, – сообщил Флавий.
– Видишь ли, у нас у всех сейчас каникулы, – объяснил Юлий и принялся пересказывать историю нападения на Ксантиппа.
– Но кто же мог напасть на него? – удивленно спросил Руф, когда Юлий закончил свой рассказ.
– В этом-то и загадка, – сказал Муций. – Но самое смешное, что ничего не украли, не считая нескольких глупых книжонок по математике и картинок. – И стал рассказывать Руфу о Клавдии и угрозах ее отца.
Руф был потрясен, узнав, что сенатор хочет донести на него префекту.
– Но я не имею никакого отношения к этой проделке, – заикаясь, проговорил он.
– Если это правда, мы пойдем к сенатору и так ему и заявим, – попытался успокоить его Юлий, которому стало жаль Руфа.
Все мальчики любили его: Руф был парнем что надо, всегда шутил и придумывал интересные игры. Они услышали, что возвращаются Антоний и Публий. Еще не успев дойти до двери, Антоний прокричал:
– Почерк одинаковый! – Он вбежал в комнату, держа табличку в руке. – Я оказался прав. Надпись на стене выглядит точно так, как на этой табличке.
– Верно, – подтвердил Публий. – Ставлю золотой против одного сестерция,[15] что это написал Руф.
– Честное слово, это не я! – закричал Руф с болью в голосе.
– Наверняка ты, – сказал Публий.
– Нет! – настаивал Руф на своем.
Вдруг его глаза округлились, как будто он нашел ответ и сам испугался его:
– Мой почерк подделали!
– Что? Как? – потребовал разъяснений Муций.
– Кто-то скопировал мой почерк, – объявил во всеуслышание Руф.
– Но для чего? – поинтересовался Флавий.
– Чтобы люди подумали, что это сделал я, – ответил Руф, глядя в пустоту, и в его глазах читались печаль, покорность и испуг.
– Как ты думаешь, – пробурчал Юлий, – кто бы мог скопировать твой почерк?
Руф замялся, но только на секунду. Затем он тихо проговорил:
– Откуда мне знать?
– Мы теряем драгоценное время, – решительно сказал Муций. – Ты должен бежать. Мы уже придумали, где тебя спрятать.
– Ни за что, – с горячностью заявил Руф. – Если я убегу, люди наверняка подумают, что виновник – я. Даже мои родители тогда этому поверят.
Тут у Муция лопнуло терпение.
– Ты просто сумасшедший! – напал он на Руфа. – Хочешь, чтобы тебе отсекли руки? Или сбросили в Тибр?
Муций тут же пожалел о своей резкости, потому что Руф в полном отчаянии закричал:
– Ты думаешь, я вру! Но я на самом деле не виноват!
Потом он отвернулся к стене и натянул одеяло до самых ушей. Мальчики услышали приглушенные рыдания. Юлий попытался успокоить своего товарища.
– Мы вовсе не думаем, что ты врешь. Но скопировать чей-то почерк очень сложно. Мне когда-то отец говорил. Обманщику пришлось бы очень долго изучать твой почерк, чтобы понять, как ты выводишь буквы.
Руф резко подскочил на кровати.
– Табличка для письма! – вскричал он. – Та, что я повесил на стене в классе. На ней было написано: «Кай – болван».
Никто не понял, куда он клонит.
– Ты говоришь загадками, как оракул, – заметил Публий.
– Тот, кто ворвался в школу, наверное, хотел украсть ту табличку, чтобы подделать мой почерк, – объяснил Руф.
– Но ведь ничего не пропало, за исключением нескольких книг и картинок, – напомнил Юлий.
