быть рассчитан до малейших деталей и сделан наверняка, лишь тогда ты сможешь надеяться уйти от опасности. А для этого, как минимум, необходимо с максимальной точностью воспроизвести вчерашние слова сара Адальберта! Я настаиваю на этом. Я уже решился взломать печать розенкрейцеров, а такие решения на одну минуту не принимаются. — Ладно, подожду. Чем мы сейчас займёмся?
— А сейчас мы отправимся в поход за информацией…
— Куда например?
— Во-первых, туда, где собирались «Исследователи», то есть вы. Я подозреваю, что где-нибудь там, среди вороха бумаг, мы найдём объёмистый конвертик, или общую тетрадь, а может — парочку дискет.
— Подожди! А ключ?
Вместо ответа очкарик похлопал себя по карману.
— Затем мы отправимся ко мне домой, где сохранились некоторые записи сара Адальберта, сделанные, правда, полгода назад. Но иди знай, может, пригодятся… Завтра на похоронах…
— Я считаю, что лучшим венком на этих похоронах будет раскрытие тайны! — запальчиво ответил Женя.
Лёгкие неразберихи с нечистой силой
Пятнистый лик полной луны приобрёл страшный багровый оттенок. Казалось, что это небесное светило подаёт какой-то тайный знак нечистой силе, призывая её подняться из могил и заняться высасыванием крови у мирных граждан.
Женя шёл по переулку, и на ум ему почему-то приходили жуткие истории, этакая адская смесь из Гоголя, Гауфа и Стивена Кинга. Придорожные столбы представлялись могилами, а столбы — виселицами. После долгого общения с очкастым розенкрейцером жажда деятельности куда-то пропала. Розенкрейцер вселил в Женю чувство вечно витающей в воздухе опасности, и теперь это чувство покрывало его льдом.
Прохожие, которых в этот ночной час было немного, напоминали вурдалаков, а какая-то бабушка представилась даже королевой личей из Disciples. И вскоре оказалось, что он не так уж и ошибается, ибо дорогу ему преградили два явных вурдалака.
— Пацан, сигареты есть?
Женя извлёк из кармана две сигареты и протянул их вурдалакам. Дрожащий огонь зажигалки и багровая луна осветили физиономии нежити, и от этого стало ещё страшнее. Две шарообразные, абсолютно лысые головы, тупое безразличие в глазах…
Один из них был почти двухметрового роста. И, даже при столь таинственном свете полной луны, в его биллиардном шаре невозможно было обнаружить хоть какой-нибудь намёк на интеллект. Наверняка можно было сказать, что в школьные годы, когда на уроках литературы изучали Пушкина и Лермонтова, он обстреливал классную доску жёванной бумагой, выражая тем самым протест против классической литературы.
Второй вурдалак, немного пониже и гораздо шире в плечах, имел в глазах какой-то зародыш интеллекта, которого могло бы хватить на то, чтобы разобраться, как обращаться с финским ножом и мобильным телефоном. Однако, вследствие сильного доминирования физического развития над духовным, его мировоззрение было кастрировано. Отчего в его мозгу всё разумное человечество делилось на три касты — «лохи с бабками», «нормальные пацаны» и «тёлки». И это самое мировоззрение отнесло главного персонажа нашей компьютерной драмы к типичному представителю первой касты….
— Что, на очелло присел, бродяга? — ласково осведомилась личность с кастрированным мировоззрением.
Физиономия без зародыша интеллекта хрипло засмеялась столь оригинальной шутке своего приятеля.
— В чём дело? — Женя не был готов к столь многообещающей реплике, а потому не нашёл ничего лучшего, чем ответить вопросом на вопрос.
— Нам интересно, бродяга, припал ли ты на очелло? — сказала личность с кастрированным мировоззрением. Физиономия без зародыша интеллекта захохотала ещё громче, и было что-то очень недоброе в этом смехе.
— Что вам нужно? — осведомился Женя, хотя и сам прекрасно знал ответ на этот вопрос. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам, ища спасительный выход.
Переулок совершенно безлюдный, вдалеке светится одинокий фонарь. Спящие частные домики отгородились от внешнего мира пеленой невмешательства. А тут — вурдалаки…
— Нам нужны твои бабки, — сформулировала свои требования личность с кастрированным мировоззрением и щёлкнула уже упомянутым ранее финским ножом, чем ещё больше рассмешила физиономию без зародыша интеллекта.
Женя осознал, что промедление смерти подобно. Его нога соприкоснулась с промежностью личности с кастрированным мировоззрением, показав действием, что такие ублюдки размножаться не должны, после чего Женя бросился наутёк.
Личность с кастрированным мировоззрением в болевой ярости ударила наугад финкой и ощутила, что лезвие скользнуло по чему-то твёрдому. После чего вурдалак согнулся пополам, ощущая, что может оказаться кастрированным не только по части мировоззрения. Физиономия без зародыша интеллекта оказалась крайне неповоротливой, благодаря чему Женя получил фору в три метра.
Женя бежал по переулку, отчётливо слыша за собой тяжёлые шаги преследователя. Казалось, что сзади бежит каменная статуя командора, или же древний бегемот из третьх геройчиков. Однако здоровяк, хотя и имел длинные ноги, бегал медленно, отчего дистанция между бегущими медленно увеличивалась.
Этот неприятный забег выиграл тот, на чьей стороне была правда. Помощь пришла в виде массива гаражных боксов. Гаражи Женя знал хорошо, ещё в детстве играл здесь в войнушки. Проскользнув в узкий проход между двумя контейнерами, в который, по жениному расчёту, могла втиснуться разве что голова гиганта, Женя с неудовольствием ощутил, что наступил в вязкую кучу. «К деньгам!» — с иронией подумал он, и быстро протиснлся в другой проход.
— Выходи, сука! — услышал он отчаянный и ожесточённый рёв, который нормальные человеческие лёгкие могли выдать разве что в мегафон. Разумеется, что Женя не послушался совета вурдалака, а быстрым шагом направился домой, беспрестанно оглядываясь назад.
Только зайдя в подъезд и отдышавшись, Женя обнаружил, что его плащ сзади сильно вымазан в крови. Кроме того, ощутил режущую боль где-то справа, в области поясницы.
«Ещё легко отделался!» — с облегчением подумал он, и тут же взыграло чисто мужское честолюбие, которое ни одной женщине не понять. Это выразилось в следующем высказывании:
— А круто я ему двинул по яйцам! Вместо того, чтобы получить бабки, которых, признаться, у меня почти и нету, этот гад пойдёт к урологу!
С этими словми Женя позвонил в дверь своей квартиры.
— Кто там? — голос Иры звучал как-то испуганно и подозрительно.
— Да я, открывай! — устало ответил Женя.
— Кто — «я»?
— Дед Мазай и зайцы!
— Какой ещё дед?
Что с ней происходит?
— Ира, это уже не смешно!
Никто не ответил. Тогда Женя принялся нашаривать ключи в сильно окровавленном кармане. Открывая дверь, он услышал истерический визг, от которого внутри сильно похолодело. Женя настороженно приоткрыл дверь, вгляделся в темноту, и едва успел поймать ирину руку, опускавшую чугунную сковородку на его голову. После этого он ринулся вперёд и обхватил Иру за плечи.
Ира тряслась и истерически всхлипывала. Женя вспомнил, что в фильмах в подобных случаях давали
