«малый народ», в чем его неоднократно обвиняли многие представители прежнего российского правящего класса, выжившие в революции и гражданской войне. Но предал он его не кому-то иному, а ему же самому — «малому народу», который может быть охарактеризован афоризмом В.О.Ключевского:
«Он так изолгался, что не верит сам себе даже тогда, когда говорит правду. Кого он не предаст, когда ежеминутно предает самого себя: это — самоиуда» (Соч., т. 9, стр. 377).
Большому же народу Николай II объективно предоставил возможность самому стать творцом своей судьбы. Если он это осознавал, то царь действительно совершил подвиг самопожертвования, который более значим, чем все его ошибки и слабости вместе взятые. Если же не осознавал, то Бог — велик и могуч, и Промысел Его свершается неисповедимыми путями, когда люди сами закрывают ему пути исповедимые.
Памятуя о реальных фактах истории того времени, нам всё же следует быть благодарным Николаю II за то, что он прошёл свой жизненный путь так, как прошёл, ибо именно его политика позволила обнажиться всем «элитарным» мерзостям.
И «элитарное» паскудство, беспрепятственно выразившись в событиях реальной истории конца XIX — начала ХХ века, дает возможность всем протрезветь от иллюзий — хотя бы сто лет спустя (коли не протрезвели в его царствование) — и перестать ожидать возрождения «элиты», и ждать от этой «расы господ» не то что каких-то подвигов во благо народа, но даже просто каждодневной добросовестной работы. К этому «малый народ», «элита», неспособны. Они способны быть только «расой господ», а по существу — беззаботно-безответственными мелкими тиранами, паразитами.
В эпохе Николая II и в эпохе перестройки и последовавших за нею реформ очень много общего. И как заметил В.О.Ключевский, «мы гораздо более научаемся истории, наблюдая настоящее, чем поняли настоящее, изучая историю. Следовало бы наоборот» (Соч., т. 9, стр. 384). Как и тогда, опекуны главы государства позволяют каждому проявить то, к чему он способен. Как и тогда глава государства произносит речи и делает заявления, которые не находят своего выражения в политике, поскольку политика — дело семейное [169]. Как и тогда раздираемая изнутри личностными амбициями «элита», претендуя стать «расой господ», обнажается в своей мерзопакостности, проявляя при этом нежелание и неумение работать на благо народа. Как и тогда, любители халявы едва не давили друг друга в очередях за воровскими билетами всевозможных «МММ» и на беззаботно-либеральных политических «тусовках», в результате чего многим россиянам в графе «национальность» следует записать «с дуру обманувшийся вкладчик» или «с дуру обманувшийся избиратель» (того обманывать не надо, кто сам обманываться рад). И по существу ныне каждый россиянин делами своей жизни может показать и себе, и Богу, кто он:
· либо человекообразный баран, «двадцать метров кишок и немного секса» [170], достойный того, чтобы его резали и стригли [171]?
· либо он старается понять «цель нашего существования на земле» (из цитированного ранее письма Николая I);
· либо, поняв предназначение человека быть наместником Божьим на Земле, старается искренне исполнить свою долю в наместничестве Божием.
И трагедия царской семьи не в том, что она погибла, осознавая свою жертвенную миссию (о такого рода высказываниях Николая II сохранились свидетельства общавшихся с ним многих людей). Трагедия состоит в том, что царь не увидел и не воспользовался возможностью разрешения российских проблем на пути мира и реформ вне самоубийственного для него отождествления себя с «элитой», уже приговоренной Свыше к уничтожению. Ранее этот приговор выразился в смерти Александра III, поддерживавшего положительной селекцией кадров устойчивость толпо-«элитарного» сословно- кастового строя [172]. Николай II оказался слаб, чтобы преодолеть духовное наследие своего рода (чтил Библию, курил, пил) и, вследствие чего не смог заблокировать пробританское воздействие на политику России избранной им царицы, в результате чего Россия оказалась втянутой в две войны и общественные преобразования в ней пошли революционным путём.
Ведь если признавать в каждом событии жизни знамение от Бога, то и рождение цесаревича знаменательно:
· спустя десять лет после начала царствования и начала семейной жизни родился мальчик — роду царскому открыта возможность продолжиться в последующих поколениях;
· но царь, хочет он того или нет, олицетворяет своей персоной государство, а наследник — будущее государства.
И символичность рождения мальчика, отягощенного гемофилией, на фоне множества ранее упомянутых фактов весьма прозрачна. Цесаревич родился 12 августа / 30 июля 1904 г., когда уже шла русско-японская война. Но зачатие и мейоз, определивший его болезненность, свершились в тот период истории, когда русско-японская война уже созрела к тому, чтобы разразиться (в тот период — конец октября, начало ноября 1903 г. — шли переговоры России с Японией, в ходе которых Япония пришла к мысли о неизбежности разрешения своих проблем имперского роста военным путем). В первом же ударе войны пострадал броненосец, названный «Цесаревич» [173].
Вследствие врожденной болезни жизнь наследника была хрупка так же, как хрупко будущее государственности, подорванной пороками, унаследованными от прошлых веков беззаботного барства «малого народа», которым «большой народ» уже тяготится. Ты видишь, что кровотечения, кровоизлияния в результате беззаботных шалостей ребенка способны внезапно оборвать его жизнь. Так же и в доставшемся тебе государстве беззаботность и «шалости» «элиты» способны привести к пролитию крови «большого народа». Так береги «большой народ» от кровоизлияний, которые, как ты видишь по опыту русско-японской войны, для беззаботного «малого народа» — обыденное дело, как грех не осознаваемое. Кровоизлияния народные, если ты допустишь их впредь, способны оборвать жизнь государственности, которую ты возглавляешь, точно также как и кровоизлияния у наследника способны оборвать его жизнь и твой род. Тебе же при воцарении уже дали прозвище «кровавый», и это был первый намек. Теперь же речь идет не о том, много или мало ты вместе с «элитой» прольешь народной крови без толку, а о том, что «чаша» близка к тому, чтобы переполниться, а ты не видишь и не ведаешь, какая капля пролитой крови народной, переполнит её. Так что, береги кровь народную…
Таков общий смысл знаменательности рождения цесаревича, отягощенного врожденной болезнью, если знать, что Бог есть, Он — милостивый, милосердный, не возлагает на душу ничего, сверх возможного для неё, что Он — не тиран для своих рабов, если верить и доверять Ему.
Но почему этого не изъяснили Николаю II иерархи церкви? — потому, что сами они либо навязывали царям — со времен предсказаний монаха Авеля Павлу I — осознание того пути, который привел Российскую империю к катастрофе (но не к преображению), в качестве единственно возможного пути, предначертанного Богом; либо уверяли, что Бог благословит любую по существу царскую глупость в качестве даруемой Им Свыше милости и придаст ей умный вид и содержание.
Единственный, кто на протяжении всего своего времени пребывания при дворе так или иначе связывал между собой судьбу империи и династии, кровь наследника и кровь народную, — это Г.Е.Распутин, всегда и неизменно выступавший за пребывание России в мире, а не в войнах за противные её народам интересы отечественной или международной «расы господ». Но его церковь и «элита» порицали и порицают и при жизни, и после убиения.
Если же не верить Богу, но верить в Бога и игнорировать этику отношений с Ним всех и каждого (а равно и не верить в Бога), то всё сказанное — бессмысленное совпадение случайностей: ну не повезло дому Романовых в мейозе перед зачатием цесаревича, а английской королевской семье повезло (почти всех конкурентов Британии оделили неизлечимой болезнью, способной извести род, а у самих из рода гемофилия ушла) — бессмысленная лотерея розыгрыша генов… Причем тут политика как воплощение нравственно обусловленных устремлений? причем тут вероучение как элемент культуры? причем тут религия как сокровенная внеритуальная осмысленная связь, беседа души с Богом, Промысел Коего неисповедим по определению, либо бытие которого еще надо доказать экспериментально или формально-логически?
Если с упорством, достойным лучшего применения, отстаивать позиции, высказанные в последнем абзаце предшествующего раздела, и пытаться на их основе решить проблемы, угнетающие тот или иной народ, то вырисовываются
