подъезду, да к тому же наискосок через проезжую часть улицы, но он явно направлялся к машине, хотя и не видел меня, и у него ещё могла оставаться надежда, что дымка, им самим поднятая в минуту последнего нашего расставления, стоит пеленой перед моими глазами, а сам я, словно слепой котёнок, продолжаю тыкаться в темноте и незнании. Но вот он поднял голову и столь же мгновенно узнал меня. На лицо его набежала грустная тень, но он даже не прибавил шагу. Я улыбнулся ему и сделал ручкой, призывая к себе. Он с сожалением покачал головой и даже развёл руками.
Он уже подошёл к машине. И тогда я ринулся сквозь портьеру. Ван Сервас быстро поднялся навстречу, но не успел изготовиться. Я легонько отодвинул его, но задел не совсем удачно, и ван Сервас без звука прилёг на ковёр.
— Поль Делагранж, — выкрикнул я одним духом. — Он там, у «феррари».
9.25. Ему надо было ещё разворачиваться, если он поедет в Вендюне, и это должно было отнять у него некоторое время.
Так и вышло. Я юркнул в дверь (как медленно и тяжело она вертелась!), а он уже закончил первый разворот и переключил на задний ход. Ему бы сразу сдать назад и после того крутить в нужную сторону, но он не сообразил и тронулся с поворотом вперёд, а после сдал дугой назад, к фасаду, и ему пришлось сделать лишних полдуги, чтобы выбраться на проезжую часть.
А дверь ещё не раскрутилась, передо мной неспешно топтался толстяк со скошенным затылком, я нырнул под его рукой и кинулся вправо к «феррари».
Навстречу шла голубая «шкода». Поль должен был переждать её, но он рванулся напролом. Встречный шофёр с визгом затормозил, едва не стукнув его, — и «шкода» оказалась на моём пути. Я бросился влево, огибая «шкоду» с хвоста и все ещё надеясь, что окажусь первым. Но «феррари» — приёмистая машина, Поль тут же взял вторую скорость, я даже под колеса броситься не успел, рука моя зацепила стоп-фару за багажником и схватила пустоту.
— Дамере, — крикнул я с опозданием.
Толстяк со скошенным затылком испуганно смотрел на меня. Ещё двое или трое обернулись на эту сцену, но мне было не до них. Антуан выбежал из двери, и даже чемодан у него в руках.
9.26. Антуан рванулся вперёд, чтобы сразу взять скорость, и тут же сбросил газ.
— О ля-ля! — только и молвил он, открывая дверцу.
На этот раз было проколото переднее колесо.
— Теперь ты вспомнил этот «феррари»! — в отчаянье крикнул я. — Шервиль, церковная ограда…
— Все равно я не догоню его на своём «рено», — бесстрастно отозвался Антуан, глядя вдоль дороги.
Поль отъехал метров на двести, две машины уже закрывали его. Я оглянулся, но кругом не видно ничего подходящего: все машины, сбившиеся в плотное стадо, пусты и закрыты.
Антуан бросился на проезжую часть в надежде проголосовать и остановить машину, но их тоже не было. Я услышал звук открываемой дверцы и снова обернулся. Через две машины от нашей стоял широкий серый «мерлин», а задняя дверца его была раскрыта. Белобрысый парень в шортах возился там на сиденье, вытаскивая что-то длинное. Я нащупал в кармане сложенный перочинный нож и окликнул Антуана.
Пятясь задом, белобрысый паренёк вылез из машины и полуобернулся. Антуан подошёл ко мне.
— А «мерлин» догонит «феррари»? — спросил я и окликнул парня: — Якоб! Где Виллем? Где Ирма?
Якоб узнал нас и радостно взмахнул рукой.
9.27. Ирма сказала:
— Если он убил, пусть этим делом занимается криминалистическая полиция, — и снова отвернулась к прилавку, деловито смотрела в зеркальце и примеривала связку бус, которые она перекинула за шею.
— Ирма, он же скроется, удерёт за границу, мы искали его по всей Бельгии… — Я беспомощно теребил её за рукав кофты, а она раздражённо увёртывалась, не отрываясь от зеркала. — Помните, в первый вечер ваша подруга Люба сказала: был предатель. И мы его нашли. Он не только предал, он опасный государственный преступник, — взывал я, а сердце отсчитывало ускользающие секунды.
— И вообще вы тут иностранец, это не ваше дело, — она повернулась, я увидел её сытые глаза и враз умолк. С кем я говорю? Это же Ирма с наколкой на руке, она слушает на «грюндиге» русские песни из эмигрантских кабаков — вся её тоска по родине на этом исчерпывается.
Где же Виллем? И Антуана с Якобом не видно.
Из-за угла соседнего ларька выбежал Антуан, за ним показалась огромная фигура Виллема. Увидев мужа, Ирма кинулась к нему и принялась лопотать по-голландски. Виллем над её головой глянул на меня.
— Что случилось, Виктор?
Ирма продолжала отчаянно тараторить, пытаясь встать между нами.
Я поднял два пальца, раздвинув их буквой «V».
— Феер ен фрайхайт! — негромко сказал я. — По дороге я вам всё объясню, Виллем, нельзя терять ни минуты. Мы едем в Вендюне!
Услышав знакомый пароль, Виллем грозно отстранил Ирму, и мы припустились к машине.
— Куда же вы? — исступлённо вскричала Ирма. — Я тоже с вами, возьмите меня!
ГЛАВА 26
У ворот прилеплен жестяной лист: «Частное владение, вход воспрещён. Опасность». А ниже эмалевая табличка — 140. Ворота наполовину раскрыты.
— Дальше нельзя, — сказал Антуан, трогая меня за плечо. — Во всяком случае — на машине.
Виллем притормозил у ворот. Я посмотрел на часы: без восемнадцати десять. Мы не мешкали.
— Это его дом? — спросил Виллем, внимательно разглядывая решётчатую ограду. Мы уже рассказали ему о многом по дороге, но ещё не все.
— Другого, — ответил я. — Тут живёт тот самый фон-барон. Они действуют сообща. Сдадим чуть назад, оценим ситуацию.
— Другого выезда нет, — заключил Антуан.
— Вы же видите, туда нельзя, — причитала по-русски Ирма за моей спиной. — У нас в стране тоже везде такие надписи. Вы должны поехать в полицию и все рассказать комиссару.
Виллем сквозь зубы цыкнул на неё, и она ненадолго примолкла. С Виллемом мы объяснялись по-немецки. Антуан мог общаться с ним через Якоба, который знал французский. Только с Ирмой мы никак не могли договориться на родном языке, мы просто не понимали друг друга.
Виллем сдал назад и остановился, не выключая мотора. Дорога в этом месте отдалилась от полосы дюн и перешла в тихую улицу, обсаженную деревьями, среди которых стояли пёстрые виллы. По левой стороне они были близко и к дороге и одна к другой, а справа, где висела табличка, остановившая нас, тянулся густой парк, дома там не просматривались, и узорчатая ограда отделяла парк от улицы. По всей видимости, с этой стороны участки выходили к самому морю.
Если Поль и опережал нас, то не больше чем на две-три минуты, потому что, несмотря на дорожную толчею, мы ехали хорошо и наверстали время, упущенное в бесплодных разговорах с Ирмой.
Но тут ли он?
— Пойдём к нему, — буднично предложил Антуан, словно мы остановились, скажем, у дома Луи, где нас ждали к обеду.
— Я буду наблюдать за воротами, — сказал Виллем.
Мы вышли из машины. По улице катился яркий фургончик мороженщика, издавая мелодичные сигналы. Я шагал вдоль ограды, высматривая место погуще. Фургончик проехал.
— Давай, — Антуан подсадил меня, я ухватился за верхнюю перекладину, подтянулся, перебросил ногу через ограду, подал руку Антуану. Вот так и Щёголь с чьей-то помощью перелезал через стену цитадели, но сейчас некогда размышлять об этом.
Я прыгнул первым. Штанина зацепилась за острую завитушку, послышался треск разрываемой ткани, я едва не плюхнулся носом, но сумел удержаться.
Притаились за кустами вереска. Антуан заметил незатоптанную тропинку и, махнув рукой, побежал вперёд. Сбоку пролаяла собака.
Петляя среди кустов и деревьев, мы пробежали метров семьдесят. Антуан упал на землю. Перед нами была лужайка с дорожками и клумбами, а за ней протянулся на взгорке плоский двухэтажный дом с
