– Вот так, пялятся. Я могу разобрать, когда кто-то пялится а когда нет. Они смотрят на меня так, будто я только приехала в страну.
– Они всегда так смотрели.
– Нет. Это именно то, что я пытаюсь тебе объяснить. Кто-то говорил с ними о нас. Я чувствую, что это продолжается. Они затягивают петлю вокруг нас, это яснее ясного. Лалли, поверь мне, они собираются вымести этот район начисто, даю голову на отсечение.
Он встревожено посмотрел на крошку, которую запихнул под ноготь.
– Что я хочу знать, – продолжила она, – так это с какой стороны метлы окажемся мы. Лалли, мы не можем сидеть, сложа руки.
Не встречаясь с ней взглядом, он сказал: – У них ничего не выйдет. Не беспокойся. – Он решительно поднял глаза.
– Что мы будем с этим делать?
– Делать нечего, только игнорировать их. Дорогая, просто так они меня не выгонят.
– Значит, игнорировать их.
– Да, просто не обращай никакого внимания.
– Хорошо, а вообще, зачем тогда я здесь? Ты рассказывал, что это такой хороший квартал, тут такие приятные люди. Я думала, у нас будут друзья, вечеринки, какие-нибудь развлечения. Я живу как лошадь, которая каждый вечер после работы возвращается в стойло.
– Мы же бываем в разных местах?
– Лалли, просто ты не такой, ты к этому не приспособлен, – сказала она и он ощутил, как она была права. – Ты не танцуешь, ты не умеешь пить, ты… просто ты не такой. – Она увидела что он покраснел. – Я не жалуюсь на это, – я не для этого вышла за тебя замуж. Правда, не для этого. Но я все же думала, что ты будешь другим…
– Но я…– слабо начал он.
– Но у тебя нет друга в квартале. Лалли, у тебя нет друга.
– Но, дорогая, я не обманывал тебя. Я ходил играть в кегли с Фредом, и… Он увидел жилу на ее шее.
– Об этом я и говорю. Если честно, ты можешь представить, что теперь в этом квартале тебя кто-нибудь пригласит к себе?
Он думал.
Она поняла, что убедила его.
– Именно это я имела в виду, – подвела черту она и удовлетворенно откинулась на спинку. – Или мы переедем и найдем новых друзей или мы найдем кого-нибудь здесь.
– Хорошо, я… я… – начал он рассеянно, – я… лучше всего в воскресенье. В воскресенье люди не сидят дома. Блай неплохой парень. Мы что-нибудь придумаем, мы… – Но он представил себе воскресенье и замолчал.
– А что будет, если он не захочет? – спросила она.
Теперь он посмотрел на нее. Он заговорил тонким голосом, как всегда, когда оправдывался. – Ну не все же они в организации.
Она наклонилась вперед и оперлась на локти. – Лалли, – сказала она тихо и терпеливо, – люди не пялятся на тебя так, если их не подговорили.
Она снова откинулась назад и посмотрела в его застывшие глаза. Ее голос стал грустным. – Лалли, я думала, ты устроишь мою жизнь. Я думала, что не буду ходить на работу и буду заниматься домом. У меня даже не было возможности приготовить тебе что-нибудь. Я хорошо готовлю. Я даже не могу повесить новые занавески. Все что было, так это только неприятности и неприятности.
Она ждала, но его взгляд не изменился.
– И я не против работы, – сказала она через минуту.
Он не отвечал. Она прикурила следующую сигарету и, выдувая дым, бесцельно глянула в сторону двери.
Он долго рассматривал ее профиль. Потом сказал: – Дорогая? Выдыхая дым, она повернулась. Он видел, что она подавляла свой интерес к тому, что он собирался сказать, и знал, что она хотела бы обсудить ее уход с работы. Он должен был спросить, не поэтому ли она вышла за него замуж, но каким бы ни был ответ, он бы ничего не изменил, поэтому он продолжил. – Я хочу рассказать тебе еще кое-то, – сказал он.
– Что?
– Представь себе, что я пошел к Фреду?
– Да.
– Давай, я начну по-другому. Тогда я разговаривал с Финкельштейном.
– Да.
– Я знаю наверняка, что он не собирается переезжать отсюда что бы ни произошло.
– Если у него никто ничего не будет покупать, он очень быстро уедет отсюда. Они не задерживаются там, где нет денег.
– Но у него покупатели в районе четырех кварталов отсюда.
