Она не поняла. – Ты хочешь сказать, что тебя не интересует, что происходит в квартале, это ты имеешь в виду?
– Финкельштейн никогда никому не мешал. Если бы существовал такой закон, по которому он не мог бы здесь жить, тогда… ладно. Но…
– Как это он никому не мешал? Почему же тогда все против него?
– Ты знаешь, почему они против него.
– Ну а ты, сам, против него? – тихо спросила она.
– Ну, я… да, я хотел бы, чтобы его здесь не было. Но он здесь и я не имею никакого права заставлять его отсюда выезжать.
– Но ты сам попросил его выехать.
– Да, попросил… но… да, я хочу сказать, что я не имею никакого права выгонять его. – Это, в конце концов, было то, что он имел в виду, почувствовал он. И ухватившись за эту мысль, он дотянулся до нее и крепко схватил за руку. – Люди имеют право
У него голова кругом пошла. Это тоже было не правильно. Что люди имеют право сделать еврею? Почему он спотыкается на этом когда размышляет на эту тему? Раньше ему было совершенно ясно, что их просто нужно запугать, чтобы они уехали оттуда, где в них не нуждаются. Но теперь эта картина сжала что-то внутри него, и он не мог сказать ни слова, потому что представил помешанные лица в том зале…
Он видел, что она ждет чтобы он объяснил свои слова. Это было так нереально попытаться ухватиться за ее чувство… хотя бы… доброты. Она была доброй, он знал. Она бы никогда не хотела кровопролития. Даже для еврея.
– Ведь ты бы не хотела, чтобы его ранили, правда? – спросил он, как будто это могло изменить ее отношение.
Она посмотрела вокруг и отклонилась назад. – Что ж, я не говорю, что это лучшее, что может случиться, но если это единственный способ чтобы…
Он засмеялся. – Ну, давай, давай, ты же знаешь, ты бы не хотела этого.
Она посмотрела по сторонам и открыла рот, чтобы говорить и снова закрыла его. Что-то в нем кричало, что она не должна больше ничего говорить или ему придется откровенно признать, что все это время он говорил ни о ком ином, как о себе самом и о ней. И тогда не будет никаких разговоров о визите к Фреду – ему просто придется спасать ее.
Он быстро и шумно хлопнул лежащими на столе руками и сказал: – Я предлагаю пойти в кино.
В ответ она посмотрел на него, обдумывая что-то такое, что находилось вне комнаты. – Послушай, – сказала она.
– Что.
– Остается одно. Я давно думала, но все никак не хотела этого. Но теперь думаю, лучше мне сделать это.
– Что, дорогая?
– Я пойду к Фреду и…
– Нет, дорогая.
– Подожди минуту. Он не знает кто я такая. Я не хотела, чтобы он знал. На остальную жизнь я хотела остаться обыкновенным частным лицом. Я думала, что это движение успокоилось в Калифорнии, но оно разрастается вместо того, чтобы уменьшаться. Я схожу к нему…
– Нет, дорогая, ты этого не сделаешь.
– Я скажу ему кто я такая. Я могу назвать имена, которые он знает. Мы подружимся с ними раз и навсегда и посмотрим, что из этого выйдет.
Он решительно покачал головой. – Нет, – сказал он.
Ее вздох поразил. – Лалли, я говорю да.
– Ты не пойдешь к нему. Мне не шесть лет, а он не мой отец. Давай, идем в кино.
Он встал. Она осталась в кресле, размышляя.
– Герта, я запрещаю тебе. Категорически. Я запрещаю.
Она встала и, раздраженно вздохнув, ленивым движением поправила прядь волос. При этом она подняла руки, и стали видны очертания ее груди, и он затосковал по ней и по тем временам, когда они ждали только когда наступит ночь. Он поднялся и подошел к ней вокруг стола.
– Герта, давай забудем об этом, – глядя ей в лицо, тихо попросил он.
Она опустила руки и задумчиво моргнула, потом подняла глаза вверх. Он взял ее руку и поцеловал. Он улыбнулся над этим нелепым жестом и над собой и отпустил руку.
– Давай. Пойдем в кино и забудем об этом.
Она позволила своему рту улыбнуться и уклонилась от его взгляда. – Хорошо, пойду переоденусь, – сказала она и вышла из кухни, безразличная и обиженная.
Он смотрел на нее, пока поднявшись по ступенькам, она не исчезла. В гостиной он видел мать, которая, откинувшись назад, сидела в инвалидном кресле и, закрыв глаза, слушала звучащий по радио вальс.
Он повернулся и по желтому линолеуму пошел к дверям кухни и выглянул на пустой задний двор. Он получил заряд бодрости и на этой волне понял, что не должен потерять Герту. Какие бы недостатки у нее ни были, она нужна ему – если она когда-нибудь покинет его, ему будет нужна другая женщина. Чистота неба и
