Когда работа была кончена, Нугри сказал:
– Вверху на площадке рабы готовят поминки. Пойдем на пиршество?
– А отчего не пойти? – согласились Кени и Тинро.
На почетном месте находилась статуя покойного фараона. Распорядитель пиршества подходил сперва к статуе, а затем уже к гостям. Он клал ей в сосуд долю каждого блюда.
– Ешь, господин наш Рамзес-Миамун, великий царь, вечноживущий, как Солнце, – говорил распорядитель, низко кланяясь.
Люди ели и пили, смотрели на пляски женщин, слушали пение. Наконец наступила тишина. Пиршество кончилось. Арфист подошел к статуе фараона и запел гимн под аккомпанемент своего инструмента.
Нугри нетерпеливо слушал певца. А припев повторялся, казалось, без конца:
– Мир – вечная смена и обновление…
Когда все разошлись, верховный жрец Амона сказал Нугри:
– Делай свое дело.
Оставалось завалить плитой вход в гробницу, который находился ниже поверхности земли. Нугри и Кени ловко вложили плиту в отверстие и заделали щели.
Осмотрев работу, жрец остался доволен.
– В Фивах я выдам вам награду, – повторил он. – Иди с миром.
13
Притаившись в овраге за кучами песку, они дожидались ночи. Тинро держал мешочек со смоляными факелами, захваченный в гробнице. Кени высекал искры и отбирал самые твердые кремни, а Нугри отправился на разведку.
Солнце садилось, и долина, казалось, была залита алой краской. От реки веяло прохладой.
Укрывшись за песчаным бугром, Нугри наблюдал за местностью. Люди разошлись. Только два замешкавшихся служителя садились на коней, торопясь уехать. Они боялись злых духов, которые, по верованию египтян, бродили возле могилы.
Наконец служители уехали. Нугри добрался ползком до гробницы. Он опасался, что верховный жрец Амона приставил к ней сторожей. Но кругом было тихо и безлюдно.
Нугри принялся подражать крикам ястреба, ибиса, мычанью коровы, вою хищных зверей. И вдруг резко захлопал в ладоши, взвизгнул. Он надеялся, что испугает этими звуками сторожей и они разбегутся.
Крадучись Нугри подошел к гробнице, притаился возле статуи Рамзеса. Ни души.
Солнце зашло, наступила темнота. Крупные золотые звезды зажглись на темном небе. Когда Нугри возвращался к друзьям, было холодно. Набросив на плечи теплые покрывала, которые служили также одеялами, друзья тронулись в путь. Шли на большом расстоянии друг от друга.
Впереди чернел вход, смутно выделяясь в темноте. Он находился выше уровня земли, и добраться до него можно было лишь с обрыва. Нугри и Кени проворно взобрались на скалу. Тинро остался внизу сторожить. Он не видел, как друзья добрались до замурованного входа. Только слышал шопот и упорную работу над своей головой. Вглядываясь, он не мог различить друзей.
«Скорее, скорее!» волновался Тинро, опасаясь неожиданного появления сторожей или воинов.
Вверху все затихло. Как ни прислушивался Тинро, не мог уловить ни звука.
Вдруг он вздрогнул: кто-то ухватил его за плечо.
– Не бойся, – шепнул Нугри. – У нас все готово. Факелы с тобой?
– Вот они.
– Идем. Кени высек огонь.
Нугри помог старику подняться по выступам скалы. Дважды Тинро чуть не обрывался, но сильная рука Нугри поддерживала его.
Очутившись у входа, Нугри подтолкнул Старика.
– Иди. Только осторожно, не ушибись.
– Ничего не вижу.
– И мы не видим. Пробирайся ощупью.
Впереди сверкнули искры. Тинро понял, что это Кени высекает огонь.
– Ничего не выходит? – спросил старик, подходя к другу. – Дай сюда кремни. Я зажгу сено быстрее тебя.
Он присел на корточки и взял кремни. Ему посчастливилось: сено вспыхнуло веселым желтым пламенем.
Тинро оглянулся на Кени, но тот уже исчез.
Слушая, как Нугри и Кени ставили плиту на место, старик задумался.
Мелькнула страшная мысль: «Разве днем не увидят, что вход был открыт?»
С факелом в руке он подошел к Нугри и высказал ему свои соображения.
