окутанного клубами дыма разрушенного здания.
– Возможны новые взрывы, – разносился над улицей голос, усиленный мегафоном. – Пожалуйста, все отойдите как можно дальше.
Толпа еще подалась назад, на тротуаре остались только раненые и те, кто оказывал им первую помощь.
Внизу, в темноте, среди обломков и известковой пыли, мужской голос снова и снова спрашивал: «Вы слышите сирены? Вы их слышите?»
Наконец Энни произнесла: «Да…».
– Говорите громче, – попросил мужчина.
– Да! – повторила она и вдруг, внезапно для самой себя, задала мучивший ее вопрос: «Зачем вы это сделали?»
Наступило молчание, а потом она услышала, как что-то или кто-то двигается, стараясь приблизиться к ней. Вдруг совсем близко от нее вновь раздался знакомый голос:
– Это сделал не я… Должно быть, сработало какое-то взрывное устройство, а может, это был взрыв газа.
– Взрыв!
Она сразу вспомнила кадры телевизионных новостей с трупами среди каменных развалин. В мозгу всплыли виденные в кинохрониках картины разбомбленных горящих лондонских улиц и красноватого от пожарищ собора святого Павла, она представила себе дымный гриб над Хиросимой.
Эти страшные образы пронеслись перед ее мысленным взором с необычайной яркостью, а на смену им опять пришла всепоглощающая тьма. Энни ошеломленно старалась увидеть хоть что-нибудь в этой беспросветности.
Значит, это взорвалась бомба! Бомба похоронила ее под грудами камней, бетона, битых елочных игрушек, железа.
И та самая дверь, которую несколько минут назад перед ней предупредительно открыли, сейчас лежала, придавив ее всей своей тяжестью.
Осознав весь ужас случившегося, всю безысходность своего положения, Энни простонала:
– Что же будет? Господи, какой кошмар…
Мужчина пытался сообразить, как сможет он подобраться к ней поближе. Он пошевелился, помогая себе правой рукой.
– Что вы хотите сделать? – казалось, Энни сейчас может закричать от страха.
– Да успокойтесь же! Я пытаюсь подползти к вам поближе, чтобы помочь, если смогу. Где у вас болит? – Он представил, как она сейчас старается ощупать свое тело.
Наконец послышался ее голос:
– Я не чувствую ног… Бок болит… и что-то тяжелое свалилось на меня, кажется, дверь. А вы…
Он уловил в ее голосе сомнение и такую неуместную в данной ситуации подозрительность.
– Да нет же, я не причиню вам зла. Я хочу облегчить ваши страдания, если получится. Вероятно, эта дверь вас и защемила.
– И мои волосы… Их прижало. Не могу повернуть голову.
Вот теперь он вспомнил эту женщину. У нее были длинные густые светлые волосы. Он обратил на них внимание, когда она шла перед ним к выходу.
– А вы можете хоть чем-нибудь пошевелить? – настойчиво допытывался он.
– Рукой… и левой ногой, немного…
Затем до него донеслось легкое позвякивание, видимо браслет на часах задел на обломок кирпича, потом тихое царапанье ее пальцев, тянущихся к нему. И тогда он сам вытянул свою руку так, что даже заболели мускулы, дальше, еще дальше! Осколки разодрали ему кожу на запястье. И вдруг каким-то чудом, совершено случайно их пальцы встретились! И сразу же, как будто боясь вновь потеряться в кромешной тьме, их ладони сплелись с неожиданной силой.
– Спасибо, Господи! – чуть не вскрикнула Энни. Эта рука в темноте казалась такой надежной. Ее пожатие было до боли знакомо, почти родным.
Мужчина услышал, как из груди женщины вырвался вздох облегчения, когда ее холодная как лед рука оказалась в его ладони.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Энни.
– Энни… Мне всегда нравилось это имя. А меня – Стив.
– Стив…
Для них оказалось очень важным произнести вслух свои имена. Как будто этим они доказывали себе и всему миру, что все еще живы после всего этого кошмара и смогут пережить все остальное. Энни почувствовала, как он успокаивающе поглаживает пальцем тыльную сторону ее ладони. Ужас постепенно разжимал свои объятия, и ей стало легче дышать. Она повернула, насколько смогла, голову в его сторону. Но волосы продолжали цепко удерживать ее.
– А я думала, что это ты все устроил, – сказала она. – Прости, пожалуйста. Я боялась тебя.
– Нет… Это не я. Я, как и ты, просто хотел купить что-нибудь к Рождеству.
