чем ее собственное, с чистой бледной кожей. Девушка Стива была из тех амбициозных, упрямых особ, которые самой Энни всегда казались неприятными. А Стив ее выбрал, да? Там, во мраке, он говорил: «Это было до того, как появилась Викки». Да, вот как он говорил!
Энни глубоко вздохнула и надеясь ослабить нараставшую в груди боль. Горькие мысли метались в ее возбужденном мозгу.
– Какое у меня право ревновать? Я иду домой к своему мужу и детям. Мне ничего от Стива не нужно. Да мы и ничего друг от друга не можем и требовать. Но ей так хотелось иметь такое право! – Энни ехала в метро, не замечая окружающей сутолоки, погруженная в свои невеселые думы. Она вспомнила как вчера вечером Мартин, сам того может быть и не желая, дал ей понять, что заметил, что с ней творится что-то неладное.
Вчера он пришел домой раньше обычного. Энни мыла посуду после того как поужинали мальчики, и на кухне еще был беспорядок.
Грязные тарелки, разбросанные игрушки, карандаши, мелки валялись на столе и полу.
Она машинально отметила давно знакомые звуки, обычно предшествующие его появлению: тяжелый стук поставленного на ступеньку портфеля, звяканье ключей в замке.
Когда открылась входная дверь, Бенджи, лежавший на полу, и смотревший телевизор, вскочил и, бросившись навстречу отцу, задел модель Томаса, валявшуюся рядом. Немедленно раздался протестующий вопль, и между братьями завязалась яростная потасовка.
Энни в сердцах вытерла пальцы о передник и бросилась к сыновьям. Она пронеслась мимо вошедшего мужа, не удостоив его взглядом, схватила мальчишек и расшвыряла их в стороны.
– Прекратите сейчас же! – закричала она, совершенно не контролируя себя, дрожа от охватившего ее гнева. – Сколько можно драться! Я не могу больше выносить этого, слышите?
Она сильно шлепнула, не разбираясь, кто прав, кто виноват, подвернувшегося под руку сынишку.
– А ну, отправляйтесь к себе оба, быстро! Готовьтесь ко сну!
– Папа…
– Делайте, что вам велела мама, – подчеркнуто спокойно сказал Мартин.
Дети, обиженно хныкая, пошли наверх, а, когда дверь за ними закрылась, Энни бессильно опустила руки. Ее гнев улетучился также быстро, как и появился, оставив после себя учащенный стук крови в висках.
– Привет, – сказал Мартин. – Про меня не забыли?
Энни посмотрела в его сторону, словно сейчас заметила мужа.
Он по-прежнему стоял у двери, на которой виднелись следы чьих-то пальцев. Вот, и это все – тоже часть обстановки уютного семейного очага!
– Да уж, забудешь тут…
Она пошла назад к мойке и стала, доставать из нее мокрые тарелки. Мартин вошел за Энни, взял жену за руку, и ей волей – неволей пришлось остановиться. Она стояла, не глядя на него, склонив голову над хлюпающей пеной. Наверху раздавалось шлепанье босых ног по полу, потом послышался плеск воды в ванной.
– Энни, по-моему, хватит нам делать вид, что ничего не происходит. Что с тобой? – Воду в ванной выключили, и в тишине, наступившей вслед за этим, стало слышно, как падают в мойке капли воды со звуком, похожим на звонкие смачные поцелуи. Неожиданно на Энни напал приступ безумного смеха.
– Со мной? Ничего…
– Послушай, с того времени, как ты вернулась из больницы, ты или отмалчиваешься, или взрываешься от гнева по любому поводу. Я понимаю, с тобой случилось нечто ужасное…
«ТАК ЛИ УЖ УЖАСНО ВЛЮБИТЬСЯ В МУЖЧИНУ, КОТОРЫЙ ТЕБЕ НЕ МУЖ?».
– …но рано или поздно ты забудешь обо всем, тебе придется об этом забыть, и начнешь сначала свою жизнь. Если тебе нужна помощь, Энни, наберись мужества и мы вместе разберемся в твоих проблемах. А если тут что-то еще, скажи мне, но прекрати вымещать свое раздражение на сыновьях.
Он замолчал, и на комнату снова опустилась тишина.
Мартин впервые за последние дни, когда обстановка в семье все ухудшалась, так откровенно продемонстрировал ей свою тревогу и недовольство. Но Энни знала, что не сможет найти нужные слова, чтобы объяснить, что происходит, или чтобы убедить мужа ради бога в том, что все в порядке, особенно после того, как он только что стал свидетелем. С отчаянием понимая, что сказать надо или все, или ничего, Энни предпочла промолчать.
Мартин вздохнул и отвернулся от нее.
– Что-нибудь еще нужно делать?
– Если хочешь, можешь помыть детей и уложить их в постель.
– Конечно, я сделаю все, если это тебе поможет.
Он вышел, притворив за собой дверь и через минуту Энни услышала, как Мартин и дети разговаривают и смеются в ванной. В одиночестве она закончила уборку кухни, протерла плиту и чистила мойку, до тех пор, пока та не стала блестеть, как зеркало. Позже, когда дети уже заснули, Мартин и Энни как обычно сели друг против друга за кухонным столом и принялись за свою вечернюю трапезу.
– Говори! – приказала себе Энни, – поговори с ним.
Но так и не могла придумать какой завести разговор, чтобы он не привел к тому, в чем она и себе боялась признаться, – к ее отношениям со Стивом. Энни подозревала, что как только она заговорит, ее чувства к Стиву станут абсолютно ясны и ей самой и мужу, истина прорвется сквозь самые осторожные слова и причинит ей, Мартину, ее верному, доброму Мартину боль. Она хорошо представляла, как
