— Заявляешь, что мне не нужно твое прощение, и требуешь, чтобы я убрался?
— Джон, ради Бога!
— Ну, хорошо, хорошо, — вздохнул я. — Уже ухожу.
— Забирай с собой свое вино и свои цветы, — закричала она мне вслед.
— Оставь их себе. Хоть ты и считаешь, что мне не нужно твое прощение, но я думаю, что ты совершенно не права.
— Точно так же оно тебе нужно, как и Гэри Гилмору, — каркнула она.
— Но ведь ты наверно помнишь его последние слова. «Покончим с этим».
Я вышел из «Бисквита» и оставил Лауру продолжающую беситься праведным гневом. Мне она нравилась, я совершенно не хотел злить ее. Может, я позвоню к ней позже вечером и посмотрю, не остыла ли она. Ведь чистая правда, я тоже совершенно не был восхищен, если бы перевел весь вечер на приготовление итальянских блюд для кого-то, кто вообще так и не соизволил явиться.
Когда я переходил через вымощенную кошачьими черепами площадь рынка Грейнитхед, мне показалось, что на другой стороне улицы, на углу Вилледж Плейс, я увидел девушку в коричневом платье с капюшоном. Я сменил направление и пошел за ней. Я решил, что на этот раз я догоню ее и выясню, кто она. Может, она и не была чем-то необычным, а наши частые столкновения
— просто стечение обстоятельств. Но после смерти Констанс и Чарли я уже решил выяснить тайну «Дэвида Дарка», поэтому и не хотел пропускать ничего, что могло меня навести на след.
Я свернул в Вилледж Плейс, узкую, короткую, слепую улочку, где стояли длинные ряды изысканных салонов, наполненных никому не нужной дешевкой. Девушка остановилась перед витриной книжного магазина и всматривалась в выставленные книги. Неясно только, смотрела ли она на книги, или на собственное отражение в стекле.
25
Я осторожно приблизился к ней, обходя ее сзади. Я видел отражение ее бледного лица в стекле витрины книжного магазина. Наверняка она заметила, но не показывала этого. Она стояла совершенно неподвижно. Одной рукой она придерживала капюшон на голове, другую неестественно опустила вдоль тела.
Мы оба довольно долго стояли молча друг рядом с другом. Из магазина вышел мужчина в шерстяной лыжной шапочке, с пачкой книг под рукой. Он увидел нас и, удивленный остановился на секунду, после чего поспешно удалился.
— Почему вы ходите за мной? — спросила девушка.
— Наверно, скорее, это я должен спросить вас о том же самом. Вот уже несколько дней я встречаю вас на каждом шагу.
Она отвернулась и посмотрела на меня. В ней было что-то удивительно знакомое, хотя я так и не мог понять, в чем это заключается. У нее было очень бледное, но довольно красивое лицо и очень темные глаза, но ее глаза блестели и были полны жизни, не так, как пустые глаза Джейн, Эдгара Саймонса или Нейла Манци.
— Вы не одна из них, — заявил я.
— Одна из них?
— Одна из призраков, духов?
— Нет, — она улыбнулась. — Я не одна из них.
— Но вы знаете, о чем идет речь, не так ли?
— Да.
Я вынул платок и протер себе лоб. Мне стало жарко от озабоченности, и я не знал, как мне себя вести. Девушка спокойно наблюдала за мной, слегка улыбаясь. Но это была мягкая, добрая улыбка, естественная и лишенная высокомерия, а вовсе не та умильная гримаса, которая появлялась на губах призрака Джейн.
— Я только следила за вами, — объяснила она. — Только, чтобы удостовериться, что вам ничего не грозит, что вы в безопасности. Конечно же, вы были всегда в относительной безопасности, ввиду вашего неродившегося сына, но вы могли бессознательно влезть в опасное положение.
— Вы за мной следили? — удивился я. — Кто же вы? Почему вы за мной следили? У вас же нет для этого права.
— В эти времена, — ответила девушка, ничуть не смутившись от моей агрессивности, — каждый имеет право следить за другими. Ведь никогда не известно, кто окажется другом.
— Я хочу знать, кто вы все-таки, — кипятился, настаивая, я.
— Вы уже знакомы с несколькими из нас, — ответила она. — Мерси Льюис вы встретили на Жабрах Салема, а Энид Линч в доме мистера Эвелита. Меня зовут Энн Патнем.
— Мерси Льюис? Энн Патнем? — повторил я. — Но ведь это же те имена…
Девушка широко улыбнулась и протянула мне руку. Я, колеблясь, взял ее ладонь, сам не знаю почему, может, не хотел просто вести себя невежливо. Ее пальцы были длинными, тонкими и холодными, и на каждом из них она носила серебряное кольцо, даже на большом пальце.
— Ты прав, — сказала она. — Это имена ведьм. Конечно же, это не наши настоящие имена, а только приемные. Они имеют мощь, эти имена, а кроме того, напоминают нам о временах, когда Салем находился под властью Бестелесного.
— Это значит Миктантекутли? Насколько я знаю, Салем все еще находится в его власти и Грейнитхед тоже. Но вот ты, говоришь ли ты серьезно, что ты ведьма?
— Можно это назвать иначе, — ответила Энн. — Слушай, забери меня к себе домой, и я все тебе объясню. Раз уж ты меня демаскировал, то наверно будет лучше, чтобы ты знал о нас все.
Я опустил взгляд на наши соединенные ладони.
— Ну хорошо, — наконец сказал я. Я всегда хотел познакомиться с ведьмой. Честно говоря, я всегда хотел жениться на ведьме. Когда мне было 12 лет, я был страшно влюблен в Элизабет Монтгомери.
Мы возвратились и вошли на рынок, держась за руки. И черт дернул, чтобы тогда из «Бисквита» напротив вышла Лаура. Она остановилась, уперлась руками в бока и смерила нас твердым взглядом, чтобы показать мне, что она все видела, и что я законченная скотина. И даже еще хуже, чем скотина.
Когда мы спускались по крутой тропинке к пристани, Энн сказала:
— Ты сегодня очень нервный. Чувствую это. Почему ты нервничаешь?
— Знаешь, как погибла миссис Саймонс?
— Я видела тебя с ней в тот вечер на шоссе.
— Ну вот, недавно я был свидетелем очередной смерти. Чарли Манци, хозяин лавки в Грейнитхед.
— Где это произошло?
— Где? Там, на Кладбище Над Водой. Он был раздавлен… даже не могу точно определить это. Но выглядело так, как будто надгробия задвигались сами, атакуя его, и раздавили в лепешку.
Энн сочувственно пожала мне руку.
— Мне неприятно, — сказала она. Но здесь действует огромная мощь. Бестелесный вскоре вернет себе свободу и ударит по нам со всей энергией, какую он собирал около трехсот лет.
Мы дошли до моей машины. Я открыл дверцу перед Энн, а потом сел за руль.
— Я удивлен, что ты столько об этом знаешь, — сказал я. Я завел двигатель, повернулся на сидении и выехал задом на дорогу. — Эдвард, я и оставшиеся, мы все блуждали в потемках, пока не поговорили с мистером Эвелитом.
— Ты забываешь, что все ведьмы из Салема могут выводить свою родословную непосредственно со времен Дэвида Дарка, — ответила она. — Это Дэвид Дарк доставил Бестелесного в Салем, так как желал использовать его силу, чтобы навязать жителям графства Эссекс моральность, поддерживаемую страхом. Первыми ведьмами были девушки и женщины, которых Бестелесный убил, а затем воскресил как своих служанок. Это они завлекали в ловушку своих родственников и друзей и приговаривали их к ужасной смерти, чтобы Бестелесный мог забрать их сердца.
— Тоже самое нам говорил и старый Эвелит, — заметил я, сворачивая влево на Вест Жор Драйв.
— Но не всех ведьм схватили и казнили, — продолжала Энн. — А многие из тех, кто был схвачен, были выпущены позже из тюрьмы, когда Эса Хаскет избавился от Бестелесного. Они очень ослабели, поскольку Бестелесный был заключен в медном ящике на дне моря. Но они жили достаточно долго, чтобы научить своих дочерей колдовским заклятиям и передать им если не мощь, то по крайней мере знание об этих
