которые теперь были очищены от нанесенного ила, корпус «Дэвида Дарка» был заметен на дне океана как удлиненный овальный холмик, напоминающий подводный гроб. В течение трех столетий морские течения, минуя затопленный корабль по обе стороны выбили в дне углубления и нанесли кучу грязи на верхнюю палубу, как будто пытались скрыть вещественные доказательства давнего, но не прошенного убийства. Я оплыл корпус вокруг, в то время как Эдвард дарил мне очищенные заклепки обшивки и кормы, после чего движением руки показал, насколько наклонился корабль, когда падал на дно. Я смотрел, как Эдвард проплывает над корпусом туда и сюда, пребывая на высоте около трех или четырех футов над ним и понимая небольшие облака ила в виде кочана цветной капусты. И тут я неожиданно припомнил себе то, что мне сказала старая Мерси Льюис на Салема в тот день: «Держись подальше от места, где не летает ни одна птица». Так вот здесь и было это место, в глубинах залива Салем. Мерси Льюис предупредила меня, но было уже слишком поздно. Я сам приговорил себя к тому, что судьба мне принесет, и я сам обязан освободить Миктантекутли, если демон действительно находится в корпусе.
Когда мы вынырнули на поверхность, Эдвард прокричал мне:
— Ну и как? Фантастично, а?
Я помахал ему, тяжело дыша. Потом я Доплыл до «Диогена» и взобрался на палубу по канатам для ныряльщиков. Ко мне подошла Джилли и спросила:
— Ты видел его?
Я кивнул головой.
— Удивительно, что его раньше никто не нашел.
— Вообще-то нет, — вмешался Дан Басс. — Чаще всего видимость настолько плоха, что можно проплыть в нескольких футах и не заметить ничего особенного.
Эдвард взобрался на палубу и стряхнулся, как промокший тюлень.
— Это на самом деле необычно, — заявил он. Он отдал маску Джилли и стянул с головы апельсиновый капюшон. — У человека какое-то безумное впечатление, что он нарушает ход истории… это именно этот корпус никогда не должен был бы быть найденным. Знаете, что он мне напоминает? Те древние кельтские курганы, которые можно заметить только с самолета.
— Ну что ж, — сказал я. — А теперь, когда мы его уже нашли, сколько времени займет его извлечение на поверхность?
Эдвард выбил воду из носа.
— Дан и я, мы думали над квартирмейстерской частью этой операции. Сколько аквалангистов и подводных археологов нам будет нужно, сколько устройств для для погружения, какое оборудование. Нам нужно будет снять и склад на берегу, чтобы складывать там оборудование и все доски, которые лежат на дне отдельно. Все, что мы найдем, нам нужно будет каталогизировать, снабдить номером, зарисовать и сохранить с целью последующей реконструкции. Каждая доска, каждый обломок мачты, каждый нож, вилка и ложка, каждая кость и каждый кусок ткани. Потом нужно будет нанять холодильник, чтобы сохранить деревянные части от гниения, и, естественно, законсервировать главный корпус, когда мы его уже поднимем.
— Так все же сколько времени понадобится от бюджета, ну, и от погоды. Если в этом году у нас будет короткий сезон для погружений, и если мы сразу не получим все специальное оборудование, в котором мы нуждаемся, то это может продлиться даже три или четыре года.
— Три или четыре года?
— Конечно, — ответил Эдвард. Он развернул таблетку от кашля и бросил ее в рот. — Это еще мало. Подъем «Мэри Роуз» занял более чем в три раза больше. Конечно же, мы используем их опыт, может даже одолжим часть их оборудования, которое они значительно улучшили. Как только бюджет будет утвержден, я и Форрест, мы полетим в Англию, встретимся с ними и совместно установим, как нам поднять «Дэвида Дарка» при минимуме повреждений.
— Но, ради Бога, Эдвард, три или четыре года? А что с Миктантекутли? Что со всеми теми людьми, которые будут преследоваться и которые могут погибнуть? Что со всеми душами умерших, которые и не познают покоя?
— Джон, мне неприятно, но три или четыре года — это нижняя граница. Если бы не необходимость поспешности, то следовало бы ожидать, что исторические предприятие такого веса заняло бы от 8 до 10 лет. Да и понимаешь ли ты вообще, что у нас здесь есть? Абсолютно бесценный забытый корпус, единственный корабль семнадцатого века, который сохранился до нашего времени в идеальном состоянии. Более того, этот корабль был выслан с таинственной и необычной миссией. Ведь насколько известно, в нем все еще находится первоначальный груз.
Я поспешно вытер лицо полотенцем и бросил его на палубу.
— Ты мне четко обещал то, что мы достанем корабль как можно быстрее. Ты сказал это точно.
— Конечно, — признал Эдвард. — Я и сдержу слово. Три или четыре года
— это почти неправдоподобно быстро.
— Но не тогда, когда половина жителей Грейнитхед терроризируется своими умершими родственниками. Не тогда, когда жизнь хотя бы одного человека находится в опасности. Тогда это будет бесконечно медленно.
— Джон, — вмешался Форрест. — Мы не можем достать его быстрее. Это физически невозможно. Корпус необходимо откопать с наибольшей осторожностью, убрать всасывающими вентиляторами ил и грязь; затем его необходимо укрепить, чтобы он не развалился во время вытаскивания на поверхность. Нам будет необходимо выполнить множество расчетов, чтобы установить, какие напряжения выдержит корпус. Потом нужно будет соорудить специальную раму и поместить в ней корпус, прежде чем его вытаскивать. Уже все это само по себе означает три года работы.
— Ну, хорошо, — уступил я. — Но ведь мы можем сначала вытащить медный ящик. Мы можем откопать трюм и вытащить ящик отдельно. Сколько времени это займет? Неделю, две?
— Джон, мы не можем работать так. Если мы накинем на этот корпус как Джон Уэйн с Зелеными Беретами, то мы причинили множество ненужного вреда и, может, даже уничтожим стоимость всей находки.
— О чем ты говоришь? Эдвард, что с тобой творится, ко всем чертям? Ты сказал, что достать корпус со дна моря займет немного времени. Хорошо, я согласен с этим. Но ты же никогда не говорил, что это продлится целые годы. Мне же всегда казалось, что это будет вопросом пары недель, максимум месяца.
Эдвард положил мне руку на плечо.
— Я никогда не говорил, что мы можем достать «Дэвида Дирка» в течении пары недель, и никогда, ни на минуту, не пытался убедить тебя в этом. Джон, этот корпус является необычайно хрупкой и ценной исторической реликвией. Мы не можем относиться к нему как обычной затонувшей моторной лодке.
— Но мы не можем выталкивать оттуда этого черта-Миктантекутли, — настаивал я. — Мы же должны это сделать, Эдвард. Не спорь, ведь именно так сначала достали все орудия с «Мэри Роуз», а лишь потом поднимали корпус.
— Корпус, здесь ты прав, и мы, естественно, вытащил Миктантекутли в первую очередь, прежде чем займемся остальной частью корпуса. Может, мы достанем медный ящик в начале будущего сезона, если нам повезет. Но мы не можем себе позволить разваливать весь корпус ломами и кирками, прежде чем не установим, в каком состоянии находится сейчас корпус, в каком лежит положении и как лучше всего его сохранить.
— Эдвард! — закричал я. — Этот проклятый корпус никому не нужен! Дело совершенно не в нем! Мы должны найти Миктантекутли, только это сейчас важно!
— Мне очень неприятно, Джон, — ответил Эдвард. Он протер очки, посмотрел через них на солнце и, щуря глаза, проверил, чисты ли стекла. — Никто из нас не разделяет твоего мнения, поэтому оно не считается.
— А я и не знал, что здесь есть какой-то комитет. Я думал, что мы просто группа людей, стремящихся к естественной цели.
— Разве мы не можем пойти на компромисс? — вмешалась Джилли. — Разве мы не можем как-то договориться, чтобы этот медный ящик имел первоочередное значение?
— Он и имеет первоочередное значение, — запротестовал Эдвард. — Бог знает, что я предпочел бы
