Квамус тверд, как скала.
Уолкотт и его дочь начали распаковывать спасательные плоты, уложенные вдоль обоих бортов люгера. Их было двадцать, и идея состояла в том, чтобы привязать их к медному ящику, когда мы его уже найдем, а затем надуть сжатым воздухом. Тогда ящик всплывет на поверхность, и мы будем в состоянии дотащить его до пристани.
Тем временем море вокруг все еще беспокойно бурлило. На поверхность выплыло все больше ила и самого разнообразного мусора. Множество дохлых рыб всплывало на поверхность белым брюхом вверх, главным образом камбала и карпы, а также несколько небольших голубых акул. Между ними плавали почерневшие куски вязовой древесины, клепки и подпорки, полопавшиеся куски бочек, содержащих корабельные припасы питания, остатки мачт и такелажа.
— Наверно же вам не нужно нырять в этом супе, — заявил Уолкотт, поглядывая на возбужденную поверхность моря. — Подождите полчаса, пока не улучшится видимость. Иначе вы даже не сможете увидеть друг друга, не говоря уже о медном ящике.
— Полчаса — это слишком долго, — заявил Квамус, всматриваясь суженными глазами в отдаленный берег. — До этого времени наверняка появится прибрежная стража.
— Слушайте, мистер, — бросил Уолкотт. — Я могу рисковать, почему бы и нет. Я могу даже устроить гонки с прибрежной стражей. Я привык к этому. Но я не приму никакой ответственности ни за вас, ни за вашего друга, если вы хотите нырять в воде, полной опасных останков. Выбейте это у себя из головы.
— Мы можем погружаться под собственную ответственность, — ответил Квамус.
— Наверно, да, — ответил Уолкотт. — Но вы не можете нырять без кислорода, а от меня вы его не получите.
Квамус пронзил Уолкотта взглядом. Но старый моряк прикусил сильнее свою трубку и отвернулся.
— Мне неприятно, — проворчал он. — Но если вы осмелитесь нырнуть в эту кашу, то может случиться буквально все.
Следующие пять минут мы наблюдали, как все больше обломанных кусков дерева всплывает на поверхность. Вскоре море вокруг люгера Уолкотта было покрыто тысячами почерневших обломков, остатков одного из важнейших археологических открытий в новой истории. Казалось, что корпус «Дэвида Дарка» был разнесен вдребезги взрывом. Сложить в первоначальную форму эти дрейфующие обломки уже было невозможно. Но я не чувствовал себя виноватым. Я знал, сто поступил правильно и что иногда людская жизнь следует выше людской культуры.
Со стороны пристани Салема мы неожиданно услышали завывание полицейской сирены и увидели мигающий бело-красный свет моторки. Квамус ухватил Уолкотта за руку.
— Теперь мы должны нырять, — сказал он.
— Мне неприятно, — воспротивился Уолкотт, — но еще слишком опасно.
Квамус посмотрел на Уолкотта расширившимися глазами. Уолкотт пытался отвернуться, но Квамус каким-то образом смог опять притянуть его взгляд. С удивлением я наблюдал за тем, как Квамус всматривается в Уолкотта и как дрожат его челюстные мышцы. На лице Уолкотта отразился нарастающий ужас, как у кого-то, кто осознал, что потерял управление автомобилем и неизбежно приближается к катастрофе.
— Я… — выдавил Уолкотт и неожиданно упал на колени, а из его носа хлынула кровь. Лори стала на колени рядом с отцом и подала ему замасленную тряпку, чтобы тот отер кровь, но хотя она и бросила обвиняющий взгляд на Квамуса, она не отважилась ничего сказать. На ее месте и я тоже предпочел бы не говорить ни слова после такого сеанса гипноза.
— Мы должны погрузиться, — сказал Квамус.
Но он ошибался. Поскольку в нарастающем реве полицейской сирены что-то вынырнуло на поверхность среди подпрыгивающих обломков деревьев. Лори увидела это первой, она вскочила на ноги и закричала:
— Смотрите туда! Мистер Квамус, вы видите?
Мы прильнули к борту и вытаращили глаза. Едва ли в тридцати футах от нас на волнах колыхался огромный зеленый ящик величиной с железнодорожный вагон, но в виде гроба, с выпуклым, явно заметным, несмотря на коррозию, знаком креста на крышке.
Квамус присматривался к ящику, а его лицо приняло цвет слоновой кости. Я чувствовал пульсирование собственной крови и медленные неритмичные удары сердца.
— Так это то и есть? — спросил Уолкотт. — Это ли вы искали?
Квамус утвердительно кивнул и сделал знак, которого я не понял, индийский знак, напоминающий знак креста или знак, отгоняющий злых духов.
— Это Миктантекутли, Бестелесный, Человек из Кости, — провозгласил он.
С нарастающим страхом я смотрел на ящик-гроб, который вздымался и опадал на волнах, удивительный и молчаливый памятник давно минувших веков, символ ужасной мощи, с которой мы теперь должны были помериться.
33
— Поспешим, — приказал Квамус.
Уолкотт переключил двигатель на обратный ход и медленно вел люгер, в то время как Лори и я склонялись над бортом и баграми притягивали ближе медный ящик. Его поверхность, пожранная коррозией, потемнела от старости и приобрела ядовито-зеленый цвет, но несмотря на это было удивительно, что ящик сохранился так долго под илом залива.
По обе стороны ящика находились медные кольца, вначале служащие для пропускания канатов, с помощью которых ящик втянули на палубу «Дэвида Дарка». Некоторые из них были полностью корродированы, но мне удалось зацепиться за одно багром, а потом Лори буквально перелезла через борт, встала на дрейфующем ящике и протянула через кольцо канат.
— Нет смысла возвращаться в Салем, — заявил я. — Полиция схватит нас, не успеем мы проплыть и половины мили. Может, мы направимся к побережью Грейнитхед?
Уолкотт ускорил обороты двигателей.
— Наверно, нас и там схватят, — завершил он. — Но стоит попробовать. Что мы сделаем, когда доплывем на место? Этот чертов гроб слишком велик. Мы не справимся с вытягиванием его на берег.
— Там есть платформа и коловорот. Попробуем вытащить его коловоротом.
— А что дальше? До этого времени полиция будет сидеть на наших загривках?
— Не знаю. Может, одолжим где-то грузовик. Только попробуйте их опередить, хорошо?
— Ясное дело, всегда стоит попробовать. Я хотел только спросить, есть ли у вас какой-то план?
— Что-нибудь выдумаю, согласны?
— Вы начальник, не я.
Однако прежде чем мы проплыли четверть мили, стало ясно, что полицейская моторка догонит нас задолго до конца пути. Уолкотт выжимал из люгера наибольшую возможную скорость, но он не собирался сжечь двигатели, а медный ящик, который мы тащили за кормой, представлял, конечно же, дополнительный балласт.
— Вы должны увеличить скорость, — настаивал Квамус, но Уолкотт покачал головой.
Полицейская моторка приблизилась на расстояние голоса, после чего сирена была выключена, и моторка завертелась перед носом люгера, чтобы быстро, точно и безошибочно пресечь наш маршрут. Один офицер уже балансировал у борта с мегафоном в руке, а другой стоял за ним, с автоматом.
— Хорошо, можете затормозить, — сказал я Уолкотту. — Уже нет смысла рисковать, ведь они могут начать палить.
Уолкотт уменьшил обороты, и люгер начал медленно дрейфовать, направляясь на встречу с ожидающей полицейской моторкой. Медный ящик, двигаясь по инерции, поравнялся с нами и с шумом ударил о корму.
— Выйти на палубу с руками за головами, — приказал полицейский. — Стоять так, чтобы я видел вас всех.
Он начал двигаться вдоль борта, но не сделал и трех шагов, как неожиданно схватился за живот и упал, исчезнув у нас из поля зрения.
— Что случилось? — спросил Уолкотт и встал на носу, чтобы иметь лучший обзор. — Вы видели? Он
