– Куда торопишься, мой Луций? – услышал он голос Макрона.
Луций запнулся. Макрон рассмеялся:
– Иди сюда. Ведь нам по пути, не так ли? Зачем же истязать себя и пешком лезть в гору? Побереги себя для более важных дел…
Смех грубоватый, но дружеский.
Луций сел в лектику.
Глава 20
Макрон не разрешил номенклатору доложить о его приходе. Усадил Луция среди колонн атрия и пошел за дочерью. Он нашел ее в желтой комнате на ложе в домашнем пеплуме из лазурного муслина, который удивительно гармонировал с волной красных распущенных волос.
Валерия, взволнованная ожиданием Луция, повернулась к Макрону, вскочила с притворным удивлением:
– Это ты, отец? Я не ожидала тебя. Уже поздно.
Макрон видел, что Валерия в домашнем наряде еще более соблазнительна, чем в праздничном. Он загудел:
– Заседание затянулось. Но я привел к тебе гостя, девочка. Луций, входи!
И прежде чем Валерия успела произнести хоть слово, Луций оказался возле нее. Она надула губы, сердясь на отца.
– Как ты можешь приводить гостя, заранее не сообщив об этом? – хмурилась Валерия. Но, видя, что Луций поражен, добавила спокойно:
– Это ужасно неприятно предстать перед гостем неодетой и непричесанной…
– Рубин сверкает и без оправы, – сказал Луций учтиво.
Она усмехнулась.
Макрон возлег к столу первым, кивнул дочери и гостю и загремел:
– Эй, рабы! Вина! У нас зверски пересохло в горле. А у Луция больше всех. Он разглагольствовал, как тот, греческий, как его – Демократ?
– Нет, Демосфен, – усмехнулась Валерия и спросила с интересом:
– А как сенат?
– Своды сотрясались, девочка. Благодарная родина чуть руки себе не отбила. А он получил золотой венок.
Она обратила к Луцию огромные, потемневшие в эту минуту глаза цвета моря.
– Меня радуют твои успехи, и я желаю их тебе от всего сердца, Луций.
– В ее голосе звучала страсть.
Луция волновал этот голос. Он пытался скрыть волнение под светской учтивостью:
– Почести сената радуют меня безгранично, но только теперь, здесь, я абсолютно счастлив…
– Риму нужны решительные люди, – сказал Макрон. – Современные молодые мужчины больше похожи на девиц, чем на солдат. Словно из теста.
Как дела в армии?
– Риму нужны герои, – сказала Валерия с ударением, и Луций прочитал в ее взгляде восторг. Он хотел что-то возразить, но в комнату вошли рабы, они принесли еду, серебряную амфору с вином, серебряный кувшин с водой и три хрустальные чаши. Пламя светильников, свисавших на золотых цепях с потолка, заиграло в хрустале оранжевыми молниями. Валерия кивком головы отослала рабов и разлила вино.
Возлила Марсу и выпила за здоровье Луция:
– Чтобы твое счастье было без изъянов и долгим, мой Луций.
– Громы и молнии, это ты здорово сказала. Я тоже присоединяюсь, Луций.
Луций не сводил с Валерии глаз, не в силах скрыть страсти. Она притворялась, что не замечает этого, что ее это не касается, умело переводила разговор с сената на Рим, с Рима на бега, разрешения на которые, говорят, Калигула добьется от старого императора.
– Кажется, ты будешь защищать цвет Калигулы, – заметил Макрон.
– И мой цвет, отец! Зеленый цвет самый красивый. Цвет лугов и моря.
– И твоих глаз, божественная, – осмелился Луций.
Она засмеялась:
– А если ты проиграешь состязание?
– Проиграть? – сказал Луций с нескрываемым удивлением.
– Отлично, мальчик, – захохотал Макрон, и его рука тяжело опустилась на плечо Луция. – Таким ты мне нравишься! Я, Луций Курион, награжденный золотым венком сената, и проиграю? За кого ты меня принимаешь, моя прекрасная?
Рассмеялись все трое, и у всех троих по спине пробежал легкий холодок.
