наддай, как говорит отец Софрониск! Ах, как он, поди, проклинает меня в эту минуту за то, что я сбежал…
Сократ сосредоточился на беге, глянул на спины и пятки бегущих впереди и наддал.
Обошел Киреба и черноволосого. Время еще есть. Бегут только шестой стадий. Критона взял довольно легко. Но трое впереди держатся. Сократ прибавил шагу. Задышал открытым ртом, легче стал ступать на носки, чуть ниже пригнулся – и на восьмом стадии промчался мимо Симона и Пистия. Желтоволосый красавец керамичанин по-прежнему впереди… Ого! Теперь уже бег – дело чести: Алопека против Керамика! Оставался последний круг. Сократ дышал уже трудно, со свистом, но прибавлял скорости. У желтоволосого будто крылья выросли. Сократ собрал все силы. Пронесся мимо соперника, словно буря над гребнем Пентеликона, и домчался до цели, обогнав керамичанина на тридцать стоп.
Клеб обнял его, расцеловал, надавал тумаков… Он приплясывал вокруг Сократа, как африканец вокруг идола, и опять целовал в потные щеки, и кричал, что такого еще не бывало в Элладе: на шестом стадии этот олух, этот мой любимец, идет седьмым, ковыряет в носу, глазеет по сторонам, ловит мух – и побеждает!
Не позволяя Сократу пить, Клеб энергично пичкал его розовой мякотью фиг, а сам павлином расхаживал вокруг Сократа и его товарищей. Долгое время тишину нарушало только дыхание – дыхание бегунов.
– Слушай, как же тебе удалось победить? – в изумлении спросил наконец Пистий.
Сократ медленно поднял на него глаза и просто сказал:
– А я захотел.
– Видали! – воскликнул Критон. – Захотел! И все! Сократ, ты будешь стратегом. Стратег должен обладать твердой волей. Иначе ему головы не сносить.
– Куда мне в стратеги! – засмеялся Сократ. – Я хотел бы стать продавцом оливок на агоре. Чтобы все время вокруг меня толпилось много, много людей.
– «Захотел»! И этого ему достаточно! – повторил Киреб. – Это ты перенял от своего учителя Анаксагора?
– Да нет, – задумчиво ответил Сократ. – Но если б мне когда-нибудь довелось кого-нибудь учить – от чего упасите меня боги, – то я непременно учил бы именно этому.
Он растянулся на траве, закрыл глаза. Товарищи все смотрели на него, и керамичанин вполголоса сказал Критону:
– Странный малый, правда? Но воин из него выйдет не хуже Ахилла.
Сократ услышал над собой тихий голос:
– Мне надо кое-что сказать тебе…
Узнал Симона и не открыл глаз.
– Эгерсид… – нерешительно начал Симон и запнулся.
– Что – Эгерсид? – вяло спросил Сократ.
– Опять приходил к нам.
Сократ открыл глаза, приподнялся на локте:
– И Коринна прогнала его, да?
Симон даже испугался.
– Что ты! Не может она его прогнать: наш постоянный заказчик, и хороший заказчик… Вчера заказал новые сандалии и выбрал для них дорогую кожу. А разве Коринна говорила – прогонит?
Сократ сел, припоминая.
– Нет, кажется, этого она не говорила. – И бурно: – Зато сказала, что любит меня!
Симон сжал плечо друга, чтоб подчеркнуть серьезность своих слов:
– В том-то и дело! Она так и сказала Эгерсиду – что любит тебя!
– Отлично! Этого я и хотел!
– Многого же ты хочешь…
– И что, здорово обозлился Эгерсид? Буянил? Этого я тоже хочу! – обрадовался Сократ.
– Ничуть он не обозлился. – С каждым словом Симон становился все серьезнее. – Он стал похваляться перед отцом, что к трем рабам прикупил четвертого, что расширяет свое красильное дело…
– И распространяет по Афинам вонь мочи, которую добавляет в краски, – перебил его Сократ.
– Не смейся. Отцу было приятно слышать, что Эгерсидова мастерская процветает…
– Так что он сможет заказывать у вас еще более дорогие сандалии? – опять прервал его Сократ.
– Да нет! А впрочем, это тоже, – поправился Симон. – Но что хуже всего – Эгерсид намекнул отцу, что интересуется Коринной…
– Что-о? Так он вот как? Подбирается к Коринне через рабов, отца и сандалии?! – взорвался Сократ.
– А что до тебя, – закончил Симон, – то он, мол, сам сведет с тобой счеты.
Сократ проницательно посмотрел на друга.
– И все это ты рассказал мне лишь после состязания, думая, что я разозлюсь и не смогу поддержать
