Тут навстречу им попалась высокая девушка. Ее несшитый пеплос распахивался на ходу. В свете синего фонаря она казалась мертвенно-бледным призраком. Моряк мигом изменил свое решение, схватил этот встречный призрак, притиснул к стене – и оба закачались, как лодка в бурю.
Критон и Сократ от волнения приумолкли.
– Куда пойдем? – хрипло вырвалось у Критона.
Большое красное яблоко, висевшее на узорном металлическом стержне, подмигивало маняще.
Завеса колыхнулась, из дома вышла красивая девушка – кожа медного цвета, волосы, черные и блестящие, как шерсть быка, перехвачены надо лбом пурпурной лентой; лимонного цвета пеплос доходил до середины икр.
– Войди к нам, господин, – льстиво заговорила она, разглядев дорогой плащ Критона. – Мы – самое роскошное заведение в Пирее. У тебя, красавчик, наверняка есть чем заплатить.
Критон обернулся к Сократу:
– Пойдем с ней?
Тот заколебался.
Девушка окинула Сократа взглядом.
– Твой раб может подождать снаружи, – сказала она Критону. – Или ты за него заплатишь?
– Пошли! – коротко бросил Критон.
– Мое имя – Ионасса, – сказала девушка, вводя их в небольшую прихожую. Там спал чернокожий, свернувшись подобно огромной змее, так что голова его уткнулась в колени.
Обойдя спящего, вступили в темное помещение с низким потолком. Здесь как раз зажигал масляные лампы владелец заведения, морщинистый человек с синими мешочками под глазами. Скрестив на груди руки, он поклонился входящим:
– Синдар к твоим услугам, господин.
Он хлопнул в ладоши – появилась черная рабыня с амфорой вина и кратером.
– Или предпочтешь неразбавленного?
Критон, привыкший во всем советоваться с Сократом, старался теперь решать самостоятельно.
– Конечно, неразбавленного!
Синдар подсел к столу, Ионасса скрылась.
– Музыка! – крикнул хозяин.
В углу нерешительно, неуверенно запела флейта.
Критон с некоторым смущением улыбнулся Сократу:
– В хорошенький вертеп нас занесло!
– Да все они, верно, схожи друг с другом, – отозвался тот. – Сразу видно – посещают их не Критоны.
Это было и слышно. В полумраке раздавались хихиканье, шепот – бог весть чьи, бог весть по какому поводу. Но вот светильники разгорелись, и открылась вся «роскошь» заведения: всюду, куда ни глянь, – яркие пятна. Занавеси, покрывала, пеплосы, хитоны, настенная роспись… Всюду краски! Броские, кричащие, восточные краски: обжигающая серно-желтая, ядовито-зеленая, красный цвет рвет глаза из орбит, синий как морская глубь, черная на золоте, алая на серебре… Флейтистка, с ног до головы осыпанная блестками, выступила из темноты, чтоб явить гостям свою красоту и привлечь их внимание к своему искусству.
Вернулась Ионасса с девушкой для второго гостя. Та подошла к Сократу, неся на губах горькую улыбку, словно взывала к милосердию.
– Я Амикла, – назвалась.
Ее светлые волосы казались белыми в неверном свете ламп этого пестрого вертепа.
Ионасса предложила Критону лакомства. Сказала – для возбуждения желания.
– Печень трески в самосском вине стоит драхму – дорого, правда? Да, у нас цены выше, зато и наслаждения редкостны. Но тебе ведь неважна цена…
– Об этом не беспокойся, – хвастливо отозвался Критон.
Стали есть, пить. Тяжелое родосское вино хорошо исполняло свое назначение. Покончив с едой, перешли в маленькую темную каморку, где стояли два ложа.
Вино появилось и здесь. Девушки разделись.
– Тут – царство Эрота для благородных, – сказала Ионасса. – Твой раб останется с нами?
Второй раз ждал Сократ, что слово «раб» будет исправлено на «друг». Но Критон ответил только:
– Останется.
Ионасса, дотронувшись до руки Сократа, сказала с понимающим видом:
– Ну конечно. Правда, у нас вы в безопасности – вот в других домах действительно нередко льется кровь…
Она крикнула что-то флейтистке, невидимой теперь, и та сменила флейту на кифару. На тесном пространстве между двумя ложами Ионасса начала варварский танец.
