– Послушай, у меня есть идейка, – сказал он. – Дай мне двадцать четыре часа.
– Надеюсь, идейка стоящая, – сказал я.
– Лучше такая, чем никакой, – огрызнулся он и повесил трубку.
Когда я вернулся к столу, мои попутчики уже перешли к десерту. Ивонн Поссар оживленно болтала с Джо. Ее родители по-прежнему говорили друг с другом. Вэнс Фридмен больше не предпринимал попыток втянуть в разговор итальянца. Фон Шелленберга за столом не оказалось.
Выпив глоток кофе, я отправился на розыски тихого немца. Он сидел на скамейке, откуда открывался вид на озеро, и при моем приближении вскинул глаза.
– Кому вы звонили?
– Приятелю, – ответил я.
Он озабоченно пожевал сигару. Я рассказал ему про Сэма, но от этого его беспокойство не уменьшилось. Предоставив немца его невеселым мыслям, я уселся на соседнюю скамейку.
С озера дул прохладный ветерок. У самой кромки воды аисты охотились за лягушками. В некотором отдалении от берега ныряли в поисках съестного водоплавающие птицы.
Через полчаса Джо прислал за нами водителя. Мы заняли места в автобусе, и 'караван' покатил вокруг озера на юг, в сторону Нарока. Впереди лежали бесплодные равнины Лоита.
Нынешний год выдался самым засушливым за последнее десятилетие. Тощий скот околевал вдоль дорог на глазах у беспомощных владельцев, смирившихся с ударами судьбы. Стервятники слетались на запах падали. Горы отбеленных дождями костей – вот и все, что оставалось от несчастных животных. Газели Томпсона, обессилевшие от голода, понурив головы, прятались в редкой тени колючих кустарников, ожидая неизбежного конца. Одинокие антилопы-гну походили на изваяния.
Продвигаясь дальше на юг, мы все сильнее страдали от духоты. Разговоры стихли, кое-кто уже клевал носом.
Вскоре, кроме водителя, бодрствовали только Джо и я. Автобус катил по равнине Маасаи-Мара в охотничье угодье Кикорок.
В тот вечер мы ужинали на веранде, и прохладный ветерок обдувал наши лица. Джо сидел за столиком с семьей Поссар, забавляя их бесконечными рассказами о животном мире Африки. Я-то знал, что большинство его историй – чистейшая выдумка, но французы слушали затаив дыхание. Нашими с фон Шелленбергом соседями по столу были молчаливый итальянец и словоохотливый янки. Американец рассказывал, что выиграл поездку в Кению в телевизионной викторине, назвав двенадцать видов зверей, встречающихся в Восточной Африке.
– Иначе такая роскошь была бы мне не по карману, – вздохнул он. А сам мне хвастался, что объехал чуть ли не полмира!
– Что у вас за профессия? – Фон Шелленберг впервые за весь вечер открыл рот.
Фридмена этот вопрос как будто бы застал врасплох.
– Я торговец.
Фон Шелленберг едва заметно ухмыльнулся.
– Держу пари – вы торгуете подержанными автомобилями.
– Черт возьми, как это вы угадали?! – загоготал Вэнс Фридмен.
Он полез за бумажником и роздал всем свои визитные карточки.
– На случай, если окажетесь в Пенсильвании. У меня самое крупное дело в Питтсбурге. Вы бывали в Штатах?
Я покачал головой, итальянец тоже, один лишь фон Шелленберг кивнул и сунул карточку в карман, даже не взглянув на нее.
– Где именно? – спросил его Фридмен.
Немец пожал плечами.
– Да всюду.
Лео Папино рассматривал визитную карточку с сомнением.
– Святой отец, если будете в Америке, милости прошу! – сказал ему Фридмен.
Итальянец снова покачал головой, как бы давая понять, что ему нечего делать в безбожной стране.
Подошел официант, чтобы убрать со стола, и Фридмен заказал выпивку на всех.
– У нас есть повод, не правда ли? Необходимо спрыснуть наше знакомство.
– Извините. – Фон Шелленберг поднялся. – Мне необходимо позвонить по важному делу. Бизнес, знаете ли.
– Но ведь все мы как будто в отпуске! – воскликнул Фридмен.
– Извините, господа. – Немец учтиво склонил голову. – Спокойной ночи!
И зашагал прочь своей величественной походкой. Американец проводил его тяжелым, недобрым взглядом.
– Ну и тип! Чем он занимается?
– Бизнесмен, – ответил я.
